Погоня за судьбой. Часть II - Dee Wild

просевший на стойках угловатый аэрофургончик серого цвета с пятнами и ржавыми потёками. Задняя дверь была открыта, двое коренастых мужчин пытались впихнуть внутрь картонную коробку. Мужчины поворачивали её так и этак, и наконец им удалось с усилием затолкать ящик внутрь. Подойдя к ним вплотную, я прокашлялась. Невысокий коренастый мужичок в коричневой кожаной куртке с забавной старомодной кепкой на голове обернулся, смуглое лицо его с густыми седыми бровями, увенчанное огромным носом с шикарными чёрными усищами, расплылось в улыбке.

— Дэвушка-красавица, чем старый Гагик обязан твоему появлению? — торжественно вопросил мужчина со странным акцентом. Его спутник, молодой чернобровый парень, тем временем внимательно оглядывал меня с ног до головы.

— Я тут просто осматривалась и, грешным делом, подумала, что вы сможете мне помочь, — сказала я. — Мне нужно добраться до Москвы.

Мужчины переглянулись, старший всплеснул руками и радостно вскричал:

— Мы как раз едем туда! И подвезти такой красивый дэвушка будем только рады! Пойдём! — Он обошёл машину и со скрипом отворил пассажирскую дверь. — Прошу садиться!

Я опустилась на сиденье, уложив рюкзак между ног. Снаружи раздался обескураженный голос:

— Папа, а как же я?

— А ты что же, решил ехать с комфортом, пока дэвушка будет трястись в кузове? Тебе жалко, да? Поедешь в фургоне, не сломаешься.

— Но там же разлито…

— Ну а кто разлил? Ты и разлил. Вот и вытрешь заодно. Чего торгуешься? Может, тебе судьба наконец невесту преподнесла — так покажи, что ты настоящий мужчина, сын своего отца!

Внутренность глайдера соответствовала его внешнему виду. По салону были развешаны талисманы, освежители воздуха, кисточки от ковров, а на торпеде кивала головой игрушечная собака-маятник. По всему периметру лобового обтекателя были расклеены потёртые монетки, посреди панели торчал жидкокристаллический монитор, по экрану которого беззвучно сновали красочно и нелепо разодетые актёры какого-то юмористического шоу. Водитель плюхнулся на сиденье и воскликнул:

— Я Гагик! Там сзади — Вардан, мой сын. Нежное существо растёт, как ни вкладывайся, как ни старайся… А как зовут тебя, красавица?

— Лиза, — ответила я.

— Какой хороший, красивый имя! Ты меня не бойся и ничего не стесняйся, будь как дома! Долетим с ветерком! Ну, пора в путь, да?

Гагик швырнул недокуренный бычок наружу, завёл двигатели, по корпусу пошла вибрация и дрожь, а собачка на торпеде мелко затрясла головой. Я начинала жалеть о том, что согласилась сесть в этот глайдер — создавалось ощущение, что он развалится прямо в полёте, — но отступать было уже некуда.

Натужно взвыв, перегруженная машина поднялась в воздух и, с трудом ускоряясь, понесла нас наискосок над стоянкой. Откуда-то слева поперёк движения, накренившись, возник и в метре от нас проскочил красный легковой планер. Я вжалась в сиденье, сердце заколотилось, а Гагик махал кулаком куда-то в пустоту и орал:

— Мерет кунем! Куда прёшь, баран безмозглый?! Понакупят прав, честному человеку пролететь негде! Бози тха!

Гагик осёкся, явно засмущавшись, и повернулся ко мне:

— Прости, джана, не сдержался! Все отары с предгорий разбежались, все бараны теперь на дорогах…

Покраснев, он сосредоточился на управлении машиной, а усы его принялись шевелиться. Аэрофургон выплыл из просторного стояночного ангара прямо в белёсую зимнюю мглу, набрал скорость и высоту и вклинился в поток летящих машин.

* * *

Мы неслись по воздушной трассе, а Гагик, лихо вращая штурвалом, слева, справа, снизу и сверху обгонял попутные аэромобили. Мелькали гравибуйки с яркими светящимися аэродорожными знаками. Из хрипящих колонок звучала игривая музыка — барабаны и задорная гармошка разбавлялись хором мелодичных мужских голосов. Гагик, оживлённо размахивая руками, жаловался на водителей и страстно сыпал шофёрскими историями из своей жизни, как из ведра.

… — И вот я уже четвёртый час в пути, и меня клонит в сон. Но дорога глухая, прямая, до следующего Комплекса ещё час пути, автопилот не работает… И тут я слышу, как в стекло стучит кто-то! Представляешь?! Высота — километр, скорость — триста! Смотрю — а там рожа синяя такая, обледеневшая! Сосульки из носа свисают, глазищи белые — во! Я от страха чуть не помер!

— С ума сойти…

— Я чуть не сошёл! Протёр глаза — нет рожи… Нет, думаю, надо спать, а то и до беды недалеко! Ну, снизился, приземлился посреди какого-то поля и уснул прямо как был, на сиденье. А утром меня будит полицейский патруль. Выясняют, выспрашивают — ара, что это ты тут делаешь? Почему ты с трассы сошёл? Документы проверили, и говорит мне потом патрульный — слушай, ара, повезло тебе, там впереди самолёт падал, и прямо сквозь трассу прошёл. Десять машин — вдребезги! Людей погибло — немеряно! Вот и думай после этого, есть ли знаки в этом мире…

Я вполуха слушала болтливого Гагика и, будто завороженная, смотрела на его усы. Они жили какой-то своей жизнью и постоянно шевелились, то сближаясь в сердитой складке, то разлетаясь в стороны от радости. И я была уверена — они подавали мне отчаянные знаки, взывали о помощи. Им хотелось оказаться подальше отсюда, в родном горном селе, окунуться в душистый многолетний коньяк, искупаться в путуке, насладиться ароматным запахом хороваца и толмы…

Что-то за окном привлекло моё внимание. Я повернулась и увидела справа внизу гигантский, невообразимых размеров кратер, очертания которого были отчётливо видны даже сквозь плотные заросли многолетнего кустарника, покрывавшего его склоны. Гагик проследил за моим взглядом.

— В Большую Войну сюда упала ракета, — вполголоса произнёс он. — Целились в Москву, но её отвернули лазерами. Не очень удачно — она не взорвалась в воздухе и упала здесь. Сколько лет прошло, а до сих пор радиация не пропала полностью. Но природе хоть бы что! Теперь там растут прекрасные растения, а вот людям лучше держаться подальше…

Я проводила кратер взглядом. Мелькнул гравибуй с указателем «Луховицы, 40 км. Москва, 150 км». Меня окутывало волнение с примесью ощущения приближающейся цели, но умом я понимала — найти нужного мне человека в огромном городе будет нелёгкой задачей, однако уже само наличие такой задачи придавало сил.

… — Ты, джана, никому не говори, что мы полкузова замороженного мяса везём, — заговорщически сказал Гагик. — Представляешь, в Москве нет мяса! Настоящего, животного мяса больше нет, а людей теперь кормят насекомыми. Ара мне говорит: ты жука пробовал? Нет, говорю, не пробовал. А червяка пробовал? Тоже нет. А зачем ты, ара, насекомое ругаешь, раз не пробовал?

— А почему никому не говорить? — удивлённо спросила я. — Это что, секрет?

— Потому что, если полиция узнает — штрафы будут. Нельзя мясом животного торговать в городе, незаконно это. Да мы бы и