Искра Жизни - Хэйфорд Пирс

Его кустистые брови удивленно поползли вверх.

— А зачем это вам требуется большая конфиденциальность. Вы что — известный преступник?

— Вряд ли. Однако я невольно привлек к себе внимание одного преступного религиозного клава. Может, вы даже слышали о них: они живут в Гималаях и называют себя Сыновьями Ноя.

— Все религиозники — преступники по определению. Правда, некоторые из них куда более преступны, чем другие. Сыновья Ноя, определенно, относятся ко второй категории.

— Совершенно верно. Поэтому я и предпочел бы, чтобы о моем визите и дальнейших действиях никто не узнал.

— Будьте уверены: если кто-нибудь из Сыновей Ноя окажется настолько глуп, чтобы появиться на Вудларке, он вряд ли проживет достаточно долго, чтобы пожалеть об этом… или успеть расспросить о вас.

— К сожалению, есть и другие способы получения информации, — заметил я. — Например, проблема моей оплаты вам. Электронные данные крайне уязвимы для незаконного проникновения.

— К сожалению, это верно. Тогда, как же вы собираетесь рассчитываться?

— Швейцарскими франками со своего счета в Швейцарском банке.

— Да, разумный человек всегда предпочитает швейцарские франки, — его темные глаза заблестели. — Смею предположить: такому предусмотрительному джентльмену, как вам, известно, что недавно швейцарские власти восстановили смертную казнь по семнадцати различным преступлениям, касающимся разглашения данных о финансовых операциях. Поэтому, никаких утечек сведений из Швейцарского банка не будет.

— Может, и нет. А в Кулумадау?

Хозяин агентства по найму пузырей отличался орлиным профилем человека, чьи предки, скорее всего, были полуголодными горцами или самыми настоящими разбойниками, обитающими в Атласских горах. Он уставился на меня немигающим взглядом.

— Конечно, это неправильно, но разве жизнь — не водоворот всяческих неправильностей? Я тоже человек предусмотрительный, поэтому тоже держу счет в Швейцарском банке. Это упрощает дело: мы просто переведем деньги со счета на счет. Так что вопрос закрыт. Никакой информации о том, что вы арендовали у меня пузырь, просто не будет.

Я с искренней благодарностью кивнул.

— Страшно рад, что добрые люди направили меня в Кулумадау.

— Рад был помочь вам. Возможно, когда-нибудь за стаканчиком доброго винца вы расскажете мне… о своих разногласиях с преступниками-религиозниками.

— По возвращении сочту это за честь.

Хотя снаружи «шкода» и казалась здорово обшарпанной, оказавшись в воздухе, она легко развила скорость в 325 миль в час. Поэтому я вернулся в условленное место рядом с Большим Медвежьим озером за три с половиной часа до того момента, когда мне предстояло лишиться головы. Навстречу из темного леса поднялась небольшая черная шлюпка.

— Мы рады, что ты вернулся, — послышался голос Поплавка.

— А я-то уж как рад! Только давайте побыстрее снимем с моей шеи эту вашу портативную гильотину и отправимся за Эрикой. Вот кого я буду рад видеть больше всего.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

Глава 14. Поплавок дает мне прозвище

— Я тоже отправляюсь с вами, — заявило Яйцо.

— И я, — пробасил Поплавок. — А то уже 40 000 лет не видел живого деревца, не дышал свежим воздухом. Как и все мы. По-моему, это достаточно долго.

— Может, с тех пор, как ты в последний раз видел дерево, и прошло сорок тысяч лет, но только абсолютных, — возразил Невидимка. — По бортовому исчислению, прошло всего лишь шестнадцать… с начала нашей экспедиции.

— Кончайте вцепляться друг другу в волосы, — прервал их спор переводчик голосом Поплавка. Шутка получилась довольно удачной, поскольку ни у кого из троих не росло ни волосинки. — Я вот точно приму участие в этой… миссии.

— И я тоже, — повторило Яйцо.

— Это чересчур опасно, — возразил Невидимка. — Один из нас должен постоянно находиться здесь, в корабле.

— Превосходно. Вот ты и оставайся.

Невидимка сердито отвернулся от своих товарищей, в его теле бушевала миниатюрная гроза. Его эмоции всегда легко опознавались с первого взгляда. Вот только интересно, подумал я, где же среди его внутренних органов расположена эта миниатюрная электростанция, и как она устроена? С каким удовольствиям я бы ткнул старого Шема носом в Невидимку и угостил несколькими тысячами вольт…

Мы, все четверо, находились в самом большом помещении корабля пришельцев, хотя на самом деле оно не выглядело таким уж большим. Кто расхаживал взад и вперед, кто сидел, кто висел или плавал в воздухе. Почти круглое помещение под изогнутым потолком, постоянно переливавшемся разными цветами. Их значения я не понимал. Вся окружающая обстановка: формы, цвета, освещение — ощущалась чуждой, но ее создавали для существ, напоминающих людей, а не для поплавков или яиц. Для себя я назвал это помещение без окон, в самом центре корабля, гостиной. Переводчик упрямо предпочитал именовать его вместилищем гармонической коллективности, поэтому я, наконец, решил, что, видимо, не способен оценить какого-то ключевого элемента его истинного назначения.

— Хорошо, — вынес вердикт Невидимка, когда его миниатюрная гроза стихла. — Примем все возможные меры предосторожности и отправимся вместе.

Мне было все еще как-то не по себе в компании этих трех существ нечеловеческого вида. А после того, как они решительно отказались снять с меня свою смертоносную ленту, у меня вообще исчезли какие-либо причины симпатизировать и доверять им. Чем дольше нулификатор оставался у меня на шее, тем меньше они мне нравились, тем меньше я им доверял. Либо мы стали партнерами, либо — нет. Если я их партнер, то совершенно незачем держать меня под постоянной угрозой смерти. А если они не считают меня партнером, то на какую же верность могут с моей стороны рассчитывать?

Ладно, мрачно пообещал я себе. Вот вызволим Эрику, и я… я…

Я еще не решил, как именно поступлю, но твердо знал, что пришельцам это придется не по вкусу…

Однако то, что все трое настаивали на участии в миссии по спасению Эрики, немного улучшило мое настроение. Если все трое смогли благополучно перенести полет в 40 000 лет через всю галактику и уцелеть, то недолгая экспедиция к кучке недоумков-святош покажется им не более чем короткой прогулкой в парке.

Держись, Эрика, милая, я иду за тобой!

— А как поступим со шлюпкой? — уточнило Яйцо — самый бесстрастный, практичный и прямолинейный член экипажа. Впрочем, предостерег я себя, возможно, мне просто так кажется из-за его яйцеобразной формы — это же просто какой-то безликий, безногий шарик. А разве может нечто такое обладать человеческими чувствами вроде любви, страха, способно ли оно фантазировать или скорбеть? — В ней мы поднимемся на поверхность, но, оказавшись там, не можем же просто бросить ее на открытом месте?

— Разумеется, не бросим, — успокоил