Янтарная гавань - Виолетта Орлова

– Зверей нет, так как им нечего жрать, – грубо парировал Киль. – Зато насекомые, как известно, очень любят сахар.

– Подумаешь, насекомые! – рассмеялся Зуб. – Я одной рукой с десяток комаров прихлопну! – с этими словами он посмотрел на свои внушительные ладони, которые сами были как весла.

– Заткнись и греби вперед, Зубастик, – тихим угрожающим голосом промурлыкал Киль, который поистине сейчас напоминал дикого льва саванны. – Все встали и пошли!

Диана дотронулась до обгоревшей на солнце руки Тода. Бедный юноша был на ощупь таким горячим, что, казалось, тело его сейчас расплавится и сольется с этим отвратительным сахаром. Тод сам лежал на песке, голова же его мирно покоилась на коленях Дианы, но бедняга вряд ли осознавал свое счастье. Нести его на руках ей точно не под силу. Тогда придется оставаться здесь, что бы там Киль ни говорил.

Юнга и сам увидел, что у него в команде имеются бунтари. Легко ступая по жидкому, наполовину расплавленному сахару, он подошел вплотную к парочке, расположившейся на горячем песке.

– Кажется, я четко сказал? – с угрожающим недоумением поинтересовался он и как бы невзначай выставил вперед тяжелое весло.

– Мы никуда не идем, – твердо произнесла Диана, даже не глядя на мучителя.

– Ладно, – тяжело вздохнул Киль, как бы сожалея о том, что собирается сделать. Затем он двумя руками схватил бесчувственного Тода и приподнял над землей с такой легкостью, как если бы тот был невесомой крупицей сахара.

– Нет, ничего не делай с ним, я.… – отчаянно вскричала Диана и сама вскочила на ноги, желая драться с врагом до последнего. Однако, к своему огромному удивлению, она увидела, что Киль взвалил больного юношу себе на плечи и намеревался просто идти дальше. Странное дело, Диана была почти уверена в том, что жестокий юнга попросту прикончит Тода, так как больной беруанец явно был для них обузой. Вместо этого, он… Помогает им? Как еще можно истолковать подобный поступок, совсем нехарактерный для Киля? Недоумевая и изумляясь про себя, девушка нехотя потащилась за остальными. Идти стало ощутимо легче, но все же не настолько, чтобы бежать вприпрыжку впереди отряда. Усталость подавляла, а солнце, стоявшее высоко над горизонтом, неумолимо обжигало кожу.

Сколько они так прошли? Час, два, а может, все три? От постоянных волнообразных холмов начинало мутить, как на корабле во время сильной качки. Киль же словно не знал усталости. Его крысиное лицо лишь чуть покраснело, а так по всему его виду казалось, будто он участвует в увеселительной прогулке, небрежно держа в руках легкий бумажный зонтик от солнца, а никак не громоздкого Тода, едва передвигавшегося самостоятельно. Удивительно, насколько первое впечатление о человеке бывает порой обманчиво! Тебе кажется, он – последний трус, а тот на самом деле тверд, как алмаз. Тебе думается, он – несчастная жертва обстоятельств, но потом приходит осознание того факта, что жертвой, по сути, являешься ты сам. Почему только он взялся помогать Тоду? Ус и Зуб даже ухом не повели; раторбержцы так одурели от всего происходящего, что вообще не думали ни о ком, кроме самих себя. Они спасали в первую очередь свои шкуры, и ничьи больше их не волновали.

Ближе к вечеру до смерти измученные путники, наконец, остановились. Инициатором, как и следовало предполагать, был Киль. Он с видимым отвращением скинул со своих плеч Тода и в изнеможении сел на песок. Теперь стало видно, что юноша действительно устал.

– Спасибо, – тихо поблагодарила Диана, устремив взор своих прекрасных серых глаз на юнгу. Тот, однако, и не думал расчувствоваться. Губы его искривились в циничную улыбку, когда он оценивающе посмотрел на девушку.

– Ты снова должница, моя прелесть. Как будем решать вопрос?

Диана предпочла придерживаться своей постоянной тактики и ничего не отвечать. Она присела рядом с Тодом и огляделась. Путники остановились у подножия невысокого холма, над которым багровое солнце делало финальный круг перед тем, как окончательно исчезнуть в вечернем небе. В закатных отблесках коричневая сахарная галька приобрела ужасающий красноватый оттенок; казалось, что везде, куда ни глянь, земля покрыта алыми крупицами свежей крови. Стремительно холодало, как часто бывает в пустыне. Днем нестерпимая жара, а ночью вполне могут быть даже заморозки.

Диана всем телом прижималась к Тоду, чтобы согреться самой, а также не дать замерзнуть ему. К счастью, Киль, как, впрочем, и другие, почти не обращал на них внимание. Сказалась, видимо, сильная усталость после продолжительного пешего похода. Зуб и Ус, молчаливые и грустные, сидели в стороне. Изредка они бросали друг на друга многозначительные взгляды, о смысле которых догадывались лишь они сами. Киль же преспокойно закрыл глаза и, растянувшись на песке, захрапел. Тод, напротив, очнулся после длительной горячки.

– Ты в порядке? – обеспокоенно прошептал юноша, внимательно посмотрев на лежавшую рядом с ним Диану. Та лишь ласково улыбнулась в ответ. Сам сильно болен и едва двигается, но заботится в первую очередь о ней.

– Куда мы идем?

– В Тимпатру, кажется, – так же тихо ответила Диана.

– Знаешь, мне на самом деле без разницы.

Девушка удивленно приподняла брови.

– Ты рядом со мной, чего еще я могу желать?

– Ах, Тод, зачем ты это говоришь?

Юноша порывисто приподнялся на локти и обратил свое раскрасневшееся от лихорадки лицо на Диану.

– Я болен. Разве мне не простительно бредить?

– Ты поправишься, – серьезно ответила девушка. Беруанец с горечью кивнул.

– Ты так уверена. Что ж, значит, верю и я. Не смею жаловаться. На самом деле, я почти счастлив.

– Как ты можешь так говорить после всего, что произошло?

– Просто все теперь, как раньше. Когда мы с тобой были в Беру, помнишь? Охваченные одной идеей помочь беруанцам справиться с повстанцами… И пусть мы находились под влиянием Тени, все равно это было захватывающе. И мы с тобой были вдвоем.

Диана нахмурила брови.

– Не стоит тешить себя ложными надеждами, мы всегда оставались друзьями.

– А если представить, что он… – юноша сбился от волнения и глотнул воздух в легкие. – Он не выбрался. Неужели даже тогда ты не сможешь… Иначе отнестись ко мне?

Диана с грустью покачала головой.

– Я не люблю тебя, Тод. Так было всегда.

Беруанец страшно побледнел, а лицо его мучительно искривилось, точно от спазма.

– Ну чем, скажи, чем я хуже? Я все готов сделать ради тебя, только прикажи. Я знаю тебя гораздо лучше, чем он. Ты ведь мало рассказывала ему про себя, не так ли?

При этих его словах на лице девушки появился слабый румянец, который, впрочем, был едва различим в наступающих сумерках.

– Замолчи, Тод!