Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

похолодела. Она опустилась на колени, и бедра раздвинулись достаточно, чтобы впустить воду внутрь нее. Солнце не пробивалось сквозь изогнутые ветви дуба, раскинувшегося на этом узком участке ручья – сплошная тень. Риган опустила руки в воду, зарывшись в ил и камешки. Крошечная рыбешка метнулась прочь, и молодая женщина услышала кваканье лягушки. Голос великого дуба, смешавшись с ветром, произнес:

– Это место очищения, дочь моя. Добро пожаловать.

– Очисть меня, – попросила Риган, брызгая водой на лицо.

Влага стекала по ее шее, вызывая ощущение ледяных пальцев, перемещающихся за шиворот и грудь. Вода из ручья текла вокруг ее бедер и живота, нащупывая изгибы ее ягодиц и щекоча подошвы. На мгновение молодая женщина пожалела, что не привела сюда Коннли – заглубить его семя внутри нее, под этим дубом и в этом ручье.

Риган провела руками по бедрам, высоко поднимая мокрую рубашку. Одна рука двинулась вверх, надавливая на грудь, на сердце, другая соскользнула во тьму, туда, где жило ее удовольствие. Она с помощью пальцев распахнула саму себя, прошептала благодарственные слова лесу, зовя Древо матерей, Птицу мечты и Святого червя. Склонившись над собой, Риган тряслась и задыхалась, не прекращая молитвы, пока не застонала от страсти, и слова ее гремели, шипели на языке деревьев и звучали, точно ветер через ветви, на длинной вересковой траве, напротив грубых горных вершин. Эта мольба словно проталкивалась сквозь зубы, тяжелая, с желанием и любовью.

Риган стала больше себя самой: кусочком леса, с корнями и ветвями костей, лианами волос, цветами там, где должны быть губы, лишайник затвердел в ее пальцах, а черная летучая мышь разворачивала свои ночные крылья в ее утробе. Она трепетала и царапалась, потом завизжала, когда Риган закричала, проливая свое волшебство и удовольствие в ручей, в эту вену острова.

Вода покрыла ее тело, когда Риган вытянулась на спине, только губы, нос, ресницы и пальцы ног над водой. Она была горной рекой, вокруг которой скатывались ручьи, делая ее более гладкой, полируя ее кожу светящимся коричневым и серым.

– Скажите мне, где найти пупок леса, – сказала Риган, и ее голос эхом отозвался в собственном черепе под звуком воды. – Или скажите мне, как увидеть, что со мной не так. Прошу вас, корни моих матерей, деревья и птицы этого острова, пожалуйста. Я должна родить ребенка, который будет любить вас, править вами и будет в ответ полностью вашим.

– Бан!

Риган нахмурилась. Его имя резко прозвучало на языке деревьев.

Был ли это ответ?

– Идет Лис.

Под нашими ветвями, в тени голосов.

Железо и дым, зубы и тоска.

Лис!

Риган резко села. Вода стекала с нее, и молодая женщин, пригнувшись, поднялась на руки и колени. Она всматривалась в сине-зелено-коричневый свет, на то, как деревья и дерзкие поздние цветы ползли навстречу солнечному свету, обнимая липу и ясень. Голубые птицы танцевали, дразня друг друга; белка цокала над молодой женщиной; мелькнула тень кого-то другого.

«Тихая птица, призрачная сова», – подумала она. Мягко жужжали насекомые. Ни Лис, ни человек не могли нарушить ее одиночество. Вдруг…

Мерцание бледно-серого.

Она стояла и смотрела, как несколько лунных мотыльков летели на юго-запад, в замок Эрригала. Слишком много, чтобы быть естественными, и пока Риган изучала их, еще три прилетели, порхая, как снег.

Риган вылезла из ручья, и вода раскрасила ее льняное белье на теле – земной святой, восстающий из летнего сна. Риган быстро взяла длинную куртку, в которой пришла, скользнула влажными руками в рукава, натянула капюшон на тяжелые мокрые волосы. Она оставила свои тапочки с кожаными подошвами, уютно устроив их во мху, и молча последовала за мотыльками.

Они повели ее по короткой, простой тропинке прочь от дуба и ручья, между двумя склоненными корявыми вишневыми деревьями в направлении поляны.

В центре, спиной к ней стоял мужчина. Рубашка была сброшена вместе с поясом для меча и короткой черной курткой. Татуировки виднелись на его загорелой коже, вырисовывая мышцы в сильнейшее оружие. Пот блестел в изгибе его спины. Волосы были наполовину заплетены в крошечные косички.

Две дюжины лунных мотыльков, белых и кремово-серых, взгромоздились ему на плечи, и мужчина разрешил это, оставаясь неподвижным, как глубоко укоренившееся дерево. Они нежно махали крыльями вверх и вниз, одаривая его крошечными поцелуями. Как будто он сам был земным святым.

Лес ответил ей тем же.

Риган улыбнулась, когда он наклонил голову, слушая мотыльков. Молодой человек был колдуном. Она сняла с головы большой капюшон, чтобы прохладный лесной воздух мог поцеловать мокрые волосы.

Бан плавно обернулся. Половина мотыльков поднялась на ветру, порхая вокруг его головы. Остальные остались цепляться за его кожу и махать крыльями.

Бана Эрригала девушка помнила только незаконнорожденным малышом, любящим ее сестренку. Теперь он вырос красивым, прямо в дикой природе. Жесткий путь голодного волчьего принца. На одной его руке выше локтя медленно сочилась кровь.

Лис Бан, как его называли в Летней резиденции.

Лис Бан, столь любимый лесом.

Бан Лис был ее ответом.

– Леди Риган, – мягко сказал он на языке деревьев.

– Лис Бан, – ответила она в том же духе.

Вишневые деревья вокруг хихикали, роняя крошечные овальные листья, подобные конфетти.

– Вы – ведьма, – сказал он, пораженный, – и в ближайшее время станете королевой.

– А ты не только хороший солдат, но и колдун.

Лис поклонился, казалось, он был не в силах оторвать от нее глаз.

Риган снова взглянула на мантию из мотыльков, которую он носил. Пожимая плечами, словно Лиса щекотали их крошечные ножки, Бан произнес:

– Они принесли сообщение от мамы. Она напоминает мне, что я был дома несколько недель и не навестил ее.

На мгновение Риган уставилась на него, словно Бан Эрригал являлся уловкой Белого леса, но потом она все вспомнила.

– Брона Хартфар – твоя мать, я была рядом, когда ты родился, потому что моя сестра Элия родилась в тот же день. Наши матери жили в Летней резиденции.

Что-то промелькнуло в глазах Лиса, хотя он даже не моргнул, когда Риган упомянула имя Элии. Все инстинкты побуждали ее влезть в этот щекотливый вопрос, и Риган шагнула вперед:

– У вас с Элией в детстве была любовь.

Мотыльки сорвались с Лиса Бана, хотя Риган не заметила никакого изменения его позы. Молодой колдун ничего не отвечал, но удерживал взгляд средней дочери Лира.

– Я только хотела сказать, юный Бан, – произнесла она, успокаивая, – что когда-то моя младшая сестра доверяла тебе, как доверилась бы тебе и сейчас.

Бан с трудом сглотнул и посмотрел на воду, все еще блестящую на ее лодыжках:

– Ты не