Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

Бан нахмурился. Он не знал, что нужно противостоять Коннли. Почему это Коннли был бы королем хуже, чем Лир или Астор? Возможно, Иннис Лиру требовался опасный, осторожный король, который не повиновался бы слепо звездам. Король с ведьмой вместо жены. Ближе к земным святым, чем к звездному холоду.

– Почему ты говоришь о королях, когда Гэла и Риган – королевы?

– Пока нет, они еще не готовы. Не раньше середины зимы будет завершен ритуал. До того все находится в переходном периоде. Сумеречное время. Они просто наследницы, замужем за этими честолюбивыми, антагонистичными мужчинами, не желающими сидеть сложа руки и не позволяющими своим женам править без них.

Хотя Бан оценивал Риган по достоинству, он кивнул в сторону Кайо. Это было слишком идеальное положение, чтобы тратить его впустую: Риган доверяла ему больше всего интимных тайн, а теперь и граф Дуб выдал свои планы. Бана воздвигли в центр всего этого. Он спросил:

– Ты думаешь, Лир примет твою помощь? Он еще больше зол на тебя, чем на Элию.

– Это дело Кайо, – сказала Брона своим ведьминским голосом: ровным, глубоким, призывным тоном, каким сообщала нечто услышанное от корней, от земных святых и святых костей.

Кайо вздохнул:

– Бан, я люблю Лира как брата и давным-давно выбрал этот остров для своей жизни. Я все бросил: свое имя, мою семью – королеву Тарию, мои торговые навыки и широкую дорогу. Все, мальчик. Для Иннис Лира. Для короля, который не жестокий и не глупый, а лишь обиженный и потерянный. Он позволил себе быть побежденным. Я здесь для Элии. – Кайо взглянул в окно: стоял яркий день. – Лир – мой король и все еще муж моей сестры. Отец моего крестника и ее сестры. На благо Иннис Лира и его народа все должно произойти быстро и хорошо. У нас не может быть двух- или трехсторонней войны. Нас для Аремории слишком много, и я недавно говорил с Моримаросом и его советом. Он, конечно, возьмет Иннис Лир, если мы ничего не сделаем до середины зимы.

– Моримарос – добрый король, лучший командир, – произнес Бан. – Я служил в его армии. Если он решит вторгнуться на наш остров, он победит.

Брона мягко сказала:

– Ты знаешь, что правильно, сын: ты всегда был здесь укоренен.

– Разве? Однажды ты сказала мне, что это мой путь, и так легко послала меня прочь. Как ты можешь знать, что Эрригал не изменил пути, по которому я был предназначен, или что Аремория не вылечила меня от заботы об этом куске побитой скалы? Я выучил другой язык, так как меня спасали и обожали странные деревья, слова которых меняются и смеются. Что, если я сейчас не выберу Иннис Лир? Он никогда не выбирал меня.

Он отрезал себе обратный путь, прежде чем открыто признать преданность, зашел слишком далеко.

Мать Бана изучала его долгое время. Лис сосредоточился на ритме своего дыхания и потрескивании огня в очаге.

Кайо сказал:

– Мы… не просим тебя выбирать Иннис Лир. Мы всего лишь просим тебя выбрать Элию.

– Как? – поинтересовался Бан Эрригал, причем настойчивее, чем следовало.

– Сдержать обещание и бороться за нее. Если ты хочешь помочь вернуть ее домой правильным путем, ты должен быть на моей стороне и на стороне Лира, пока Элия сама не будет готова.

– Готова к чему? – вновь спросил Бан.

Брона спокойно и просто ответила:

– Занять трон.

Двадцать один год назад, Хартфар

Немногие люди догадались бы искать королеву Иннис Лира в этом крошечном домике, спрятанном в самом сердце Белого леса. Еще меньше людей могли ожидать, что она с удовольствием уляжется на тонком, наполненном соломой тюфяке рядом с очагом.

Однако Далат действительно неделю находилась в Харфаре с подругой Броной – ведьмой Белого леса. Обе они были беременны и готовились к родам.

Брона обхватила руками живот и присела, чтобы уменьшить давление в пояснице. Женщина была в длинной сорочке, разрезанной спереди, чтобы было легко распахнуть ее и легко коснуться своей обнаженной кожи, когда ребенок выставлял локоть или вытягивался. Ее взъерошенная юбка закрывала белье под ее животом, низко вокруг ее бедер и покрывала бедра, колени и низ ведьмы. И все же это было нескромно. Тяжелый шерстяной плащ давил на плечи Броны, сохраняя ее в тепле; стояла ранняя весна, и даже тепло очага не могло согреть голую кожу. Холодный влажный воздух пробирался под дверь дома и в открытые окна.

Однако ведьма отказалась кутаться и терять способность охватывать руками живот вокруг своего сына, когда захочет.

Королева застонала и повернулась на бок на кровати Броны.

– Помоги мне поднять ноги, шклаб-и, – попросила Далат, подзывая свою вторую дочь.

Шестилетняя и не по годам развитая Риган немедленно подошла и помогла матери.

Этот простой жест вызвал трепет в сердце Броны. Она не могла дождаться, когда обнимет сына, почувствует его прикосновения вне ее утробы.

Далат, поскольку была хорошей подругой, обратила внимание на реакцию Броны.

– Скоро, – тихо сказала королева, – ты его получишь. Мы обе получим их.

Это был первый ребенок Броны и, как она знала, благодаря кропотливой работе червей, единственный, а у Далат будет уже третье дитя. Брона не спрашивала об изменившихся чувствах королевы: предвкушение, боль, тоска, изнеможение. Лицо Далат стало старше, чем было, когда родилась Гэла, то есть почти восемь лет назад. Королева похудела лицом, несмотря на здоровье и счастье. Кожа все еще сияла, улыбка была яркой, и веселье, жившее в глубоких карих глазах женщины, обещало приключение. Когда Брона проводила время с Далат, ведьме казалось, что она испытывала гораздо больше, чем ей могла обеспечить дикая жизнь на этом злом острове: длительные морские путешествия, бури и болезни, иностранные порты и великолепные дворцы, построенные из сверкающего белого камня, ожерелья и короны из золота, обширные прерии, покрытые перекатывающимся песком, и поэзия, сходящая с языков мужчин и женщин подобно бриллиантам.

– Ребенок делает тебе больно, мама? – Риган Лир прервала размышления Броны. Она села на матрас рядом с головой матери и положила холодную темную руку на черные косы королевы.

– Ах, совсем немного, – призналась Далат.

– Но я этого не делала.

Королева улыбнулась и ткнула пальцем между ребер Риган. Девушка наклонилась. Она закрыла рот, чтобы не рассмеяться слишком громко. Вторая дочь носила платье построже, чем ее мать, длинное и ярко-фиолетового цвета. Брона знала, поскольку она неоднократно бросала святые кости от имени каждой принцессы Иннис Лира, что вот эта уже застолбила себе место как партнер и опора, мать