Фантастика 2025-62 - Ринат Искандэрович Мусин

— О, вы очень хорошо прячетесь! Честь вам и хвала! Я недавно здесь же, почти на этом самом месте, встретил одного охотника, он тоже феноменально скрывался. Любого бы обманул, но у меня глаз наметанный. Вы, случайно, не он?

Чутье мне подсказывало, что этот проныра увидит ложь ничуть не хуже меня. Поэтому вместо ответа я раздраженно улыбнулся, слегка закатив глаза.

— Спасибо, любезнейший, помощь мне не требуется.

И я прекратил разговор, отправившись на паспортный контроль. Багажа у меня особого не было, кроме небольшой дорожной сумки. Мне и она не требовалась, но я не хотел привлекать к себе внимания. Хватит и того, что старый проныра меня как-то засек, меня вся эта публичность раздражает. В Париже никто нас не заметил, но кто знает, может в Барсе сидит такой же внимательный старый хрен, а может, там и вовсе работает служба регистрации инвейдеев.

Беспокоился я зря. Мирно подремав в самолете, я прибыл в жаркую Барселону. В свое время я любил этот город, но теперь мне предстояло знакомиться с ним заново. Прямо в аэропорту я нашел стойку с рекламой, обещавшей экскурсии по городу. Уже через полчаса я сидел в небольшой, но хорошо пахнущей машинке, прекрасно подходящей для местных не слишком широких улиц. Милая дама слегка за сорок вела автомобиль и рассказывала обо всем, что мы видели за окном.

Изменилось многое, Но Антонио Гауди впечатался в Барселону накрепко во всех мирах. Мы посетили достроенный, о чудо-чудо, собор Заграда Фамилия, роскошный готический храм, которому в нашему мире не суждено было открыть двери для посетителей, по кранйей мере на момент моей смерти. Проехали мимо домиков Бальо и Мила. Я позволил себя затащить в дорогущий стейк-хаус, с которого экскурсовод явно получала процент, мы покатались еще, а потом я попросил высадить меня неподалеку от порта, и прогулялся пешком до Готического квартала и по нему самому.

Как я и ожидал, клуб нашелся на маленькой каменной улочке за ничем не выделяющейся дверью, которая, впрочем, повидала не одно и не два десятилетия. Сюда приходили те, кто точно знал, чего ищет. И я в том числе.

Внутри все оказалось даже готичнее, чем я ожидал. Бриджит действительно помешалась на пламени. И оно здесь присутствовало во всех видах, от картин, фресок и мозаик на полу, до живого огня в факелах и чашах. Так же в интерьере во множестве поселились ведьмы. И всем им нелегко пришлось в жизни. Картины изображали ведьм на кострах, барельефы — повешенных и распятых женщин.

Зал был почти полон, но место мне нашли. Свернутая купюра исчезла в декольте хостесс, напоминавшей своим нарядом незабвенную Эльвиру, повелительницу тьмы. Только эта девушка казалась гораздо моложе той киногероини. Я вспомнил, как Бриджит упомянула, что давала юным девам работу в своих заведениях, и, кажется, начал понимать, откуда взялась безумная идея сжечь эту бизнесвумен. После взятки волшебным образом возник небольшой столик рядом со сценой. Очень вовремя, там появилась певица, тоже юная, сексуальная, а когда девушка открыла рот, стало ясно, что она еще и талантлива.

Я попросил бокал красного вина на их выбор. Я бы поужинал и поплотнее, но понимал, что долго расслабляться здесь не выйдет. И впрямь, не успела девушка закончить печальную песнь про любовь, как к столику подошла официантка и попросила пройти с ней. Я потянулся за бумажником, но посланница отчаянно замахала, уверяя, что вино за счет заведения. Я не стал отказываться.

Бриджит встретила меня в кабинете, достойном какого-нибудь банковского начальника, а не содержательницы злачного заведения. Да и сама хозяйка вовсе не подражала Вампирелле, как я мог подумать после откровенных и готичных нарядов служащих здесь девушек. Ведьма облачилась в светлый брючный костюм, который тоже отлично ее красил.

— Андрей! — приветствовала меня Бриджит, вставая мне навстречу.

Голос ее звенел от напряжения.

— Бриджит! — ответил я так же.

— Прошу тебя, сделай все быстро и чисто! Видишь, — ведьма провела рукой по груди, — я даже оделась так, чтобы выглядеть красивой. Красная кровь на белой ткани! Очень романтично! В прошлый раз все вышло грязно и долго. Умоляю! Просто маленькая дырочка посреди лба и тонкая струйка крови, стекающая на воротник.

— Тебе бы фильмы снимать, — ухмыльнулся я, не выдержав пафоса сцены.

— Я заслужила! Я тебя предала! — Бриджит продолжила заламывать руки.

— И первый вопрос, который я хотел тебе задать: «зачем»?

Бриджит замерла, продолжая заламывать руки, мне пришлось прикрикнуть на ведьму, чтобы она хоть немного успокоилась:

— Да сядь уже и налей себе что-нибудь выпить. Мне нужны ответы, а не истерика.

— Ты не собираешься меня убивать? — Бриджит посмотрела на меня удивленно, такая версия к ней в голову не приходила.

— Да уж, я проехал-пролетел всю Европу от Волги до Испании чтобы свести с тобой счеты. Сядь, хотел бы убить, убил. А вот на вопросы ты мне ответишь, уж это ты мне должна.

Бриджит рухнула в кресло, указала мне на такое же, они стояли в стороне от тяжелого письменного стола рядом со стеклянным столиком и явно предназначались для доверительных бесед.

— Садись, садись! Что будешь пить?

— Только не шампанское, — пошутил я.

— Честное-благородное слово, я не собираюсь тебя травить, только не снова! — Бриджит прижала руку ко лбу, она вообще была склонна к театральным жестам и сценам, как актриса на пенсии.

Я принял у нее стакан виски, какой-то шотландский и односолодовый, но с незнакомым названием, один из бесконечных «гленов» с легким привкусом торфа. Вкусный, и ликвор против него ничего не имел. Кажется, ведьма и впрямь не собирается травить меня с испугу.

— Давай, рассказывай, как ты докатилась до такой жизни.

Бриджит начала «от печки», но я не торопился, вся эта ночь предназначалась для нашего разговора.

Она родилась в крохотной французской деревушке, звали ее по-другому, но как она уже забыла. Тут я ей не очень поверил, но мой «Геннадий Сергеевич» тоже остался там, где умер. В новой жизни у меня не было повода вспоминать старое имя.

Первый раз она погибла там, где родилась. Не буквально, но прежняя жизнь ее прекратилась. Она Девушка оказалась гораздо красивее всех односельчанок, чего ей не простили.

— Видел бы ты меня ту, молодую! Я бы не оставила тебе ни единого шанса, охотник!

Ревнивые деревенские дуры сожгли ее в