Фантастика 2025-196 - Кирилл Станиславович Бенедиктов

Глаза Виноградова снова остекленели. Но на этот раз в них не было завороженности. В них была адская жажда. Абсолютная, всепоглощающая.

Он медленно повернулся к черному камню и сделал шаг к нему, протянув руку.

— Да… — прошептал он. — Мое… по праву…

Я поняла, что должно произойти. Интеграция. Камень нашел своего идеального носителя — амбициозного, безжалостного и теперь абсолютно беззащитного перед его чарами.

Я не могла этого допустить.

Не думая о последствиях, не думая о пистолете, я рванулась вперед. Не к Виноградову. К камню.

И из последних сил, крича от напряжения, я накрыла его своим телом, прижавшись к леденящей, пульсирующей поверхности, пытаясь отгородить его от Виноградова своим собственным, надломленным, но все еще живым щитом.

Мир взорвался болью и светом.

Боль была вселенской.

Она не шла от тела — тело онемело в тот же миг. Это была агония души, разрываемой на атомы. Чернота камня впивалась в меня не физически, а ментально, как миллиард ледяных игл, пронзающих сознание. Он не пытался больше обманывать или соблазнять.

Теперь он просто поглощал.

… сопротивление бесполезно… стань частью… стань всем…

Виноградов застыл в шаге от меня, его протянутая рука дрожала. Искаженное лицо отражало внутреннюю битву — остатки воли боролись с всепоглощающим зовом камня.

— Долой… — прохрипел он, пытаясь отступить, но его ноги не слушались. — Дай… дай мне…

Я чувствовала, как моя индивидуальность, мои воспоминания, сама суть того, кем я была, растворяются в этом ледяном, обезличном океане. Аня Котова… девочка с YouTube… остров… подруги… Сенсей… все это превращалось в бледные тени, готовые угаснуть.

И в этот последний миг, на самом дне небытия, я нашла его. Не якорь. Не щит. Нечто более простое. Последний, неистребимый инстинкт жизни, вложенный в каждое живое существо. Инстинкт, который заставляет птенца пробивать скорлупу, или семя пробивать росток из-под асфальта.

Я не стала сопротивляться потоку. Не стала выстраивать стены. Я просто… СЖАЛАСЬ. Вся моя воля, вся моя любовь, вся моя боль собралась в одну микроскопическую, невероятно плотную точку. Якорь, ставший алмазом в сердце бури.

И я его ТОЛКНУЛА навстречу черному цунами.

Я вытолкнула из себя не силу, не энергию в привычном понимании. Я вытолкнула само понятие ЖИЗНИ. Ее хрупкость и ее несгибаемость. Ее теплоту против его ледяного безразличия.

Раздался звук, которого не должно было быть — негромкий, словно лопнул огромный мыльный пузырь. Но он отозвался во всем окружающем существе, сотрясая реальность.

Черная поверхность камня неистово заколебалась. Пульсация прожилок сбилась с ритма, превратившись в хаотичные вспышки. Мне показалось, я услышала… визг. Нечеловеческий, полный ярости и боли визг разъяренного механизма, столкнувшегося с чем-то, чего нет в его логике.

Виноградов, словно получив удар током, отшатнулся и рухнул на колени, охватив голову руками.

А я… я почувствовала, как связь обрывается. Ледяные иглы выдернулись из моего сознания, оставив после себя жгучую, кровоточащую пустоту. Я откатилась от камня, едва успевая наполнять легкие воздухом, которого не хватало несколько секунд, длящихся вечность.

Лежа на холодном бетоне, я видела, как камень медленно возвращается в свое исходное состояние. Но что-то изменилось. Его чернота казалась теперь менее глубокой, пульсация — более вялой. Атака стоила ему сил. Ненадолго. Но этого хватило.

— Что… что ты сделала? — хриплый шепот донесся от Виноградова. Он смотрел на меня, и в его глазах не было ни одержимости, ни ярости. Был животный, первобытный ужас. Ужас человека, заглянувшего в бездну и едва не свалившегося в нее. — Он… он в меня… залезал…

Я попыталась встать, но тело не слушалось. Все силы были исчерпаны.

В этот момент в проеме коридора, поднимая клубы пыли, возникла Ирина Марковна. Ее цыганское платье было в пыли, амулеты звенели. Она бросила взгляд на тело Серафима, на Виноградова, на меня, и наконец — на камень. Ее лицо стало жестким.

— Встань, девочка, — ее голос прозвучал как удар хлыста. — Он еще жив. И он не простит тебе этого.

Она имела в виду не Виноградова.

С трудом поднявшись на локти, я увидела, что пульсация камня действительно становилась ровнее. Он восстанавливался.

— Надо… уходить… — прошептала я.

— Уже бегут, — кивнула Ирина Марковна, прислушиваясь к чему-то. Со стороны входа послышались крики, тяжелые шаги.

Выстрел поднял тревогу.

Первыми ворвались двое солдат с автоматами. Их взгляды метались от тела Серафима до нас с Виноградовым.

— Все живы? Что произошло? — крикнул один из них.

Виноградов, все еще сидя на полу, беззвучно замотал головой. Он был в шоке.

— Произошло то, чего и следовало ожидать, когда лезут в дела, им непосильные, — холодно бросила Ирина Марковна. — Один мертв. Двое — на грани. Этот объект… — она показала пальцем на камень, — должен быть немедленно изолирован. Полностью. Никаких контактов. Иначе будет хуже.

Солдаты переглянулись. Они были готовы к радиации, к диверсантам, но не к этому.

— Эвакуируйте их, — приказала я, едва шевеля губами. — И… увезите его отсюда. — Я кивнула на Виноградова.

Меня подхватили под руки и потащили к выходу. Последнее, что я увидела, прежде чем меня вынесли из проклятого холла, по телу камня пошли завихрения. И я знала — это затишье перед чем-то действительно страшным.

Мы разбудили спящего зверя. И теперь он знал наш запах.

На улице, залитой слепящим дневным светом, я рухнула на траву, не в силах сделать ни шагу. Рядом, на носилках, уносили Виноградова. Он лежал с открытыми глазами, уставившись в небо, и беззвучно шептал одно и то же слово:

— Возможности… возможности… возможности…

Ирина Марковна стояла рядом, глядя на здание мрачным, знающим взглядом.

— Он не оправится, — сказала она без всяких эмоций. — Разум выжжен. Осталось только эхо.

Потом она посмотрела на меня.

— А ты… выжила. Удивительно. Что ты сделала там, в конце?

Я закрыла глаза, чувствуя, как слезы текут по вискам, смешиваясь с пылью и потом.

— Я просто… захотела жить, — прошептала я. — Сильнее, чем он хотел меня поглотить.

Она молча кивнула, и в ее усталых глазах мелькнуло нечто, похожее на уважение.

— Этого редко, но бывает достаточно. Тебе повезло.

Но я-то знала. Это была не удача. Это был выбор. Выбор, который я сделала, прижавшись к ледяной черноте, и который навсегда отделил меня от той девочки, что утром вышла из своей квартиры. Я прошла