Фантастика 2025-39 - Екатерина Аникина

* * *

На другой день Ник проснулся, когда Дугал уже ушел на охоту. Они проговорили почти до самого утра. Ник плакал, пока не кончились слезы. Отшельник молча слушал. Не стыдил, не ругал, только иногда гладил по голове. Расспрашивал про семью. И Ник торопился рассказать про отца и призрак в лесу, про то, как он больше всего в жизни любит маму и брата, но теперь потерял их навсегда, потому что он слабак и трус. Слов не хватало, они теснились в груди, вырывались наружу несвязанными стонами и плачем. Дугал утирал ему слезы, поил горячим сладким чаем. Последнее, что помнил Ник, это как хозяин избушки нараспев читал нескладные стихи из книги, полной непонятных слов. Что-то про издревле сильных и славных людей, ночные кошмары и Заступника.

Сейчас — утром, или, скорее, ближе к полудню — на душе у Ника было тихо, как на озере в безветренную погоду. Он с аппетитом перекусил остатками вчерашней каши, весело насвистывая, переделал домашние дела, не забыв выстирать измызганный тельник. А потом решил сделать что-то особенное для Дугала — насобирать и нажарить целую сковороду грибов.

Сунув в карман краюху хлеба и вооружившись ножом и корзиной, он отправился по грибы. Вчерашний призрак все еще тревожил сердце, но Ник отгонял мрачные мысли. Ночью гудел ветер, шел дождь. Ник в который раз думал о своем, вот и почудилось в складках и пятнах рубахи лицо мертвеца. Всего лишь тельник. Обычный, застиранный, старый тельник, который до сих пор болтается на веревке перед домом.

Ник ворошил палкой опавшую листву и время от времени поглядывал на избушку, чтобы не заблудиться. Первым нашел крепкий белый гриб, и потом еще несколько маленьких неподалеку. Дело пошло споро, и скоро набралось полкорзины.

— Никел…

Ник оглянулся. Поодаль стоял коренастый мужчина в белой рубашке. Сердце заколотилось…

— Папа? Ты живой? Ты вернулся из Темного? Значит, это ты был тогда в лесу?

Ник сделал пару несмелых шагов. Фигура заколебалась, но не исчезла. Отец был совсем не похож на вчерашнего призрака. Не было никаких сомнений, что это действительно папа. Выцветшее, какое-то полинявшее лицо изменялось, двигалось, передавая тончайшие оттенки эмоций. Только глаза по-прежнему были белесыми от мороза.

— Никел…

— Пап, подожди!

Ник уронил корзину, рванулся, но отец отодвинулся вглубь леса, оставляя между ними расстояние в несколько шагов. На его лице отразилось страдание.

— Ты меня боишься, папа?

Отец покачал головой.

— Папа, не уходи! Я так по тебе соскучился!

Ник бросился за ним, не разбирая дороги. Скорее, ощутить под руками грубоватый холст рубахи, вдохнуть горький запах табака, прикоснуться к мозолистым рукам с вечной черной каймой под ногтями. Но, как бы быстро Ник ни бежал, он все равно не мог догнать отца. Когда, запыхавшись, он останавливался, отец тоже замирал, печально и нежно глядя на сына.

— Ты на меня обиделся?

Отец покачал головой.

— Папа, я испугался. Ты был такой злой. Ты обидел маму.

Отец скорбно прикрыл глаза.

— Папа, я теперь понимаю: иногда стараешься, но не получается. У тебя тоже не получилось справиться. И я не помог тебе. Никто из нас не помог тебе. Если бы я мог все вернуть, я бы прогнал твои сны. Прости меня, папа!

Ник говорил и тихо, незаметно приближался к отцу. Когда до того оставалась лишь пара метров, он сделал последний, отчаянный рывок… Мужская фигура задрожала и растаяла без следа, как утренняя дымка.

Ник стоял совсем один в глухой чаще.

Папа!

Наваждение. Морок.

Он помнил, что отец умер. Помнил, как ему было страшно, пусто и неуютно. Как комья стылой земли стукались о крышку гроба. Как ворон каркал на дереве.

Как он мог поверить, что отец вернулся из Темного? И все-таки до слез обидно, что это был всего лишь морок. Услышал ли его отец? Простил?

Ник огляделся. Деревья обступали сплошной стеной. В какой стороне теперь искать избушку Дугала? Эх, был бы тут Фолли…

Начало моросить. Ник потуже затянул ремень. Огромная теплая рубашка вполне заменяла куртку.

Хорошо еще, никто не слышал, что он наговорил отцу. Фолли бы прямо сказал: «Размазня! Распустил нюни, расклеился!» Прищурился бы сердито, сжал упрямые губы, а потом бы добавил: «Нашел, с кем разговаривать. Отец и при жизни был таким же призраком. Всегда исчезал. А вместе с ним исчезали из дома вещи и деньги. И молчал всегда так же. Спросишь его о чем-нибудь — он лишь посмотрит на тебя, как на пустое место. Отцу и при жизни нельзя было верить. И на что ты надеялся?»

Ник пожал плечами, словно желая ответить воображаемому брату. Ни на что он не надеялся. Может, оно все так и есть, и Фолли, как всегда, прав. Только он все равно скучал по отцу…

Хорошо, что Фолли тут нет. Ник почувствовал, как кровь приливает к щекам, и рассердился на себя. Сумасшедший мальчишка! Гоняется по лесу за привидением, льет слезы. Как он мог купиться на призрачную подделку? Позволить заманить себя в чащу?

Лес вдруг наполнился шепотом и незнакомыми шорохами. Холодные струйки побежали по спине.

— Дядя Ду-у-га-а-ал! — голос дал петуха.

— А-а-а… — отозвалось эхо. «Я-а!» — послышалось ему.

Ник бросился на зов.

— Я тут!

— Т-у-у-т!..

Лес нагонял страха, сжимал в колючих недружелюбных объятиях. Даже цоканье белок в ветвях казалось укоризненным и предвещало беду. Когда впереди встал непролазный бурелом, Ник понял, что окончательно заблудился.

— Ау-у-у!

— А-а-а… У-у-у…

Лес издевался над ним. Повторял отчаянные крики на разные голоса. Деревья скрипуче перешептывались за спиной. Какая-то птица смеялась, наблюдая за смешным и жалким человечком. К вечеру пошел нудный затяжной дождь, и Ник вымок до нитки. Как только он останавливался передохнуть, холод запускал лапу за пазуху. Ника трясло, и он почти уже не ощущал пальцев ног. Сил идти дальше не было. Да и куда идти? Он сел на землю, привалившись спиной к дереву.

Вряд ли Дугал будет его искать. Сказал же прямо, Ник ему не нужен. Помог один раз, и достаточно. Наверное, думает, что он попросту сбежал, да еще и нож прихватил. Ник вздохнул. Ну почему он такой невезучий? С кем ни сталкивается, всем приносит одни проблемы и хлопоты. Вот и еще один человек будет считать его неблагодарным мальчишкой. А он всего лишь хотел нажарить для Дугала грибов. В животе заурчало от голода. Ник вспомнил,