Лето, пляж, зомби. Окталогия - Наиль Эдуардович Выборнов

скручивания. Программа тренировки знакомая и я уже восстанавливался один раз таким образом. Еще бы пробежаться. Сперва так, потом с утяжелением. Но пока что я опасался выбираться наружу из дома, и мы все втроем сидели, не высовывая носа со двора.

Но завтра с утра пройдусь. Встану пораньше и двину в горы — ходьба в гору заменит пробежку. Мышцы другие работают, конечно, но не менее продуктивно получится.

Все, хватит разминаться. На турник, он тут есть. Для подростка вешали, скорее всего, но мой вес тоже держится.

Я как раз закончил первый подход, когда дверь открылась и в нее вошла Лика. В руках у нее была та же самая корзина, но теперь она оказалась наполнена крупными зелеными яблоками. Антоновка или Симиренко, наверное, я в них не разбираюсь.

— Ты все занимаешься? — проговорила она.

— Ага, — кивнул я. — Нужно былую силу возвращаться.

— Ну, ты лучше выглядеть стал, и мне нравится, что у меня такой целеустремленный мужик… — проговорила она. — Но может лучше не надо?

— Что не надо? — спросил я. — Болей нет, только мышцы ноют, но массаж твой помогает. ёДа и не наврежу я себе, не бойся, срослось все. Нормально я себя чувствую.

— Да я не про то… — проговорила она. — Я же вижу, ты очередную войнушку затеять тут собрался. Скинуть этих «Воронов», как они сами себя называют. Вот и говорю, может быть не надо?

Я скрипнул зубами. Не могу сказать, что у меня самого таких мыслей не было. Я ведь снова людей подставлю, а если восстание подавят, то тут пиздец будет. Карательные операции — я знаю, что это такое лучше многих. Потому что сам участвовал в свое время.

А если тут еще не обошлось без военных, а оно скорее всего так и есть, то будет совсем жестко. Потому что они повоевали все и сантиментами не страдают.

— Надо, — все-таки сказал я. — Надо, Лика. Иначе нам что, всю жизнь прятаться тут, со двора не выходить? Или бояться, что тебя забрать могут в любой момент? Я один против толпы не сыграю даже с автоматом.

— Мы можем уйти, — сказала она. — Куда-нибудь, где про этих «Воронов» и не слышали.

— Мы один раз уже сходили до моста, — помрачнел я. Эти воспоминания все еще вызывали боль. — Да и в других местах может быть еще хуже. Везде свои порядки, свои бандиты.

— Мы можем уйти в горы, — проговорила она. — И жить втроем. Там дома есть или сами построим — дерево там есть, а инструменты раздобудем.

— Ага, — кивнул я. — И жить там втроем. А если кто-нибудь из нас заболеет? Или опять же какие-нибудь бандиты придут? Ну и как ты собираешься мне детей рожать без врачей?

— Детей? — она посмотрела на меня.

— Да, детей, — кивнул я. — Продолжение рода. Чтобы воспитать, знания передать. И чтобы тут через пятьдесят лет не одни зомби остались. А ты что, не хочешь?

— Я и не думала… — проговорила она, а потом тряхнула копной своих блондинистых волос и резко сказала. — Хочу. От тебя — хочу.

Похоже, что она и таком не думала, но идея ей понравилась, аж лицом посветлела. А почему бы и нет? Если на новом месте устраиваться, то и о будущем надо подумать. И что же наше будущее, если не дети? Наташа — да, но и свои нужны.

— А тут врачи, — сказал я. — Нормально все. Да и «Вороны» эти… Пострашнее противников видали, уж поверь мне. Так что, думаю, мы их сковырнем.

— Хорошо, — она вдруг улыбнулась. — Я яблок набрала. Несколько запечь думаю в печи, тебе полезно будет. А вот из остального… Компот лучше сварить или варенье? Сахар есть, я поменялась на овощи, вот и дали.

— Лучше варенье, — прикинув, сказал я. — Компот мы выпьем и все, а варенья надолго хватит. Еще хлеба бы.

— Муки добыть можно и испечь, — пожала она плечами.

— Ладно, вот и хорошо, — сказал я и снова запрыгнул на турник. — Давай, я пока еще позанимаюсь.

Один раз, второй, третий, четвертый, пятый. Спрыгнул. И снова разминаться.

Мышцы ноют, но это хорошая боль. Не боль от раны, не тупая, вязкая, которая разъедает изнутри. Это боль работы. Боль движения. Значит — я жив.

Пока тягаю, думаю. Что за команда там у Мустафы? Шестеро, говорит. А кто они такие? Он сам, понятно, мужик с головой. Спокойный, не струсил, когда всё это началось. Значит, уважения заслуживает. Но остальные?

Подошел к висевшему в коридоре зеркалу, посмотрел. Шрам через весь живот, но мышцы уже увеличились. Понятное дело, что сейчас они кровью налились и скоро сдуются обратно. Но что-то останется. Что-то останется.

Ладно, что у нас там по плану?

В голове, как по списку: оружие есть, но мало, патронов на один бой, еды пока хватает, с союзниками непонятка: Лика, Наташа, Саша, Мустафа и еще шестеро парней, которых надо будет проверить. Зато враги, блядь — три десятка человек с машинами и стволами и еще сотни полторы, которые хрен знает где находятся.

А я один. С дырой в животе и без всякого плана в голове.

Завтра пойду в горы. Надо проверить, как колени держат подъем. Ходьба в гору хорошо заменяет бег — и для ног, и для сердца. Пройду сколько смогу. Нужно только Лику попросить еды в дорогу собрать.

Снова на турник…

И тут с улицы послышался шум, чьи-то голоса, потом — женский крик. Похоже, что что-то происходит. Спрыгнув с турника, я натянул на себя черную олимпийку «Адидас», прямо на голое тело. Прислушался — Лика гремит посудой, значит, не услышит. Надо бы предупредить, что я выйду, а то бросится искать, а там ее и схватят.

Вошел на кухню: она нарезала яблоки в закопченную кастрюлю. Значит, реально варенье собирается варить.

— Там шумят, — проговорил я. — Пойду, посмотрю.

— Не ходи! — тут же проговорила она. — Не надо!

— Надо, — я старался говорить мягко, но убедительно. — Как я собираюсь с ними воевать, если ничего о враге не узнаю? Пойду, посмотрю.

Лика зло посмотрела на меня, но ничего не сказала. Понимает, что спорить со мной бесполезно. И это хорошо.

Я вышел в сени, натянул на ноги белые кроссовки. В военных берцах лучше не щеголять — знающий человек их сразу узнает. Так что так вот, нейтрально. Будем надеяться, что новые хозяева не обратят внимания на то, что новый человек появился. Сомневаюсь, что они тут перепись населения проводили.

Открыл дверь, прошел через двор и двинул по улице, туда, откуда доносился шум. Там стоял народ: десяток