Вольный охотник - Виталий Останин

О ее природе юноша догадывался. Скорее всего, ему предстоит столкнуться со святой. Праведницей-отшельницей или мученицей за веру, которая закончила свой жизненный путь где-то в этих местах. Порой — очень редко на самом деле — подобные ей являлись людям, чтобы попытаться отвести беду, спасти и защитить.

«А бабка Ядга непроста! — подумал он про себя. — Иначе с чего бы вестнице выходить на доживающую свой век ведунью, чтобы передать какое-то послание. Похоже на то, что бабка-то была закладной или готовилась ею стать, а потом отвернулась от зла и выбрала путь простого служения людям. К таким святые всегда относятся с особенной приязнью. Палец на то не поставлю, но свой ужин — вполне».

— Хорошо, Ядвига Войцеховна. Пойду я по вашей тропке, поговорю с вашей вестницей, — сказал Ян.

— Спасибо тебе за это, ваша милость, — обозначила негнущейся спиной поклон бабка Ядга. — Только это я — ее, а не она — моя.

Последняя фраза лишь подтвердила догадки барона о связи ведуньи и вестницы. Не иначе как последняя, может быть, даже при жизни еще, спасла Ядвигу Войцеховну от участи стать закладной. И та теперь возвращала долг.

Ян ехал в Кенигсберг, чтобы вступить в наследство. Положить еще один кирпичик в стену своей будущей независимости и возможности охотиться на адских тварей за пределами Марки. История с Адамом Олельковичем показала, что делать это кто-то должен, так почему бы за это не взяться наследнику рода, триста лет стоящего на границе мира людей и демонов?

Возможность эту ему предоставил дядя Богдан. Являясь торговцем, а по совместительству инквизитором Восьмого отделения Имперской Канцелярии, ведомства, занимающегося анализом геополитической активности Преисподней и ее Владык, он тоже был заинтересован в том, чтобы не допустить появления крамолы среди имперского дворянства и аристократии. А возможность такая уже появилась.

По результатам расследования, в которое Богдан Коваль вовлек своего племянника, стало ясно, что правители Ада сменили стратегию. Теперь они меньше полагались на полчища Низших и стали делать ставку на людей. Вовлекать их в сотрудничество, обещая силы и возможности — как это делалось от начала времен. Но теперь Проклятые Герцоги пошли дальше и начали создавать новый вид. Людей, в которых каким-то противоестественным образом подселяли части сущностей Падших.

Первым таким обнаруженным и был Адам Олелькович. И с него, собственно, и началось сотрудничество юного охотника из Седьмой Марки с дядей-инквизитором. Которое не заладилось с первых же дней.

Как всякий государственный служащий, Коваль желал все и всех контролировать. Родного племянника с племянницей тоже. Он любил их, желал им всяческого добра и заботился, но форма, которую приобретали эти его побуждения, порой выглядела странной в глазах Эссенов.

Для начала брату и сестре не понравилось, что их используют как живые детекторы. Для них организовывали встречи с различными представителями имперской знати, на которых нужно было определить, не «пахнет» ли от кого из приглашенных серой — тысяча извинений! — Дыханием Скверны. Если это происходило, Эссенов отодвигали в сторону, и в дело вступали инквизиторы. Ян бы не жаловался, если бы те просто истребляли обнаруженных химер^[2] (так их окрестила его сестра София, и все причастные принялись их так именовать), но «восьмерки» поступали совершенно иначе.

Служащие несуществующего официально отделения Имперской Канцелярии не просто оставляли адских выкормышей в живых, но даже не задерживали их. Вместо этого они устанавливали за подозреваемыми наблюдение, оправдывая это тем, что желали выявить их связи и вскрыть таким образом всю сеть.

Ян продержался три месяца. За это время он обнаружил четверых химер. Все они были детьми либо богатых, либо древних аристократических родов в возрасте от пятнадцати до девятнадцати лет. Никакая сеть, разумеется, себя не проявила, что ставило вопрос — а была ли она вообще? Может, слуги Падших действовали автономно и не контактировали друг с другом.

Когда же юноша поднял вопрос перед дядей относительно дальнейшей судьбы проклятых, тот ответил, что пока еще рано о чем-то говорить и «вообще, нельзя же просто всех убивать!» Со слов родича, требовалось изучить явление, чтобы полностью понимать, с чем предстоит столкнуться Третьему Риму.

Аргументы на Эссена не подействовали. Нет, он их понимал и даже принимал, но для анализа требовалось нечто большее, чем наблюдение за химерами. Да и вообще, с точки зрения как Яна, так и Софии, все обнаруженные ими слуги Падших были опасны и изучения заслуживали, только находясь в заточении.

Восьмое же отделение действовало совсем иначе. Как предполагал молодой охотник — опасаясь возбудить влиятельные семейства империи, пока последняя переживала не лучшие времена. Бунтов, хвала Господу, еще не было, но во многих провинциях Третьего Рима тлели очаги недовольства.

На четвертый месяц сотрудничества с «восьмеркой» Ян решил действовать самостоятельно. Для него фактов, свидетельствующих о сотрудничестве с Адом обнаруженных четверых молодых людей, было достаточно, чтобы сделать то, что должно. Вместе с сестрой они запланировали и в течение одной ночи провели казни всех химер. Предъявили Экзархату доказательства того, что убиты были вовсе не невинные люди, прикрылись Правом Охоты, но все равно угодили под расследование и последующий месячный домашний арест.

Коваль рвал и метал. Он желал получить доказательство глобального заговора, чтобы затем провести чистку от Скверны по всей империи, но племянники в очередной раз разрушили его планы. Причем сделали это с максимально невинными лицами и словами: «Ну ты же понимаешь, Богдан, что это требовалось сделать. На счету каждого из казненных были жертвы, как и на Адаме Олельковиче. Их нельзя было оставлять в живых!»

На том сотрудничество Эссенов и Восьмого отделения и закончилось. Коваль вернулся к поиску доказательств уже без помощи племянников, а те — к учебе. Закончили первый курс каждый своего потока, перешли на второй. София на своем потоке возглавила группу девчонок по углубленному курсу фехтования, Ян, в свою очередь, закончил базовое обучение своего единственного пока загонщика — Никиты Кристя.

Началась практика. Уже решивший после Гимнасия посвятить свою жизнь охоте вне Марки, Ян гонял сына кузнеца по уже углубленному курсу, превращая неуклюжего, но чудовищно сильного юношу в серьезного боевика. Последний, к слову, практически не ерепенился. Осознал все плюсы сотрудничества с марочным бароном. Даже если по учебе судить, а ведь были и другие преимущества.

Неожиданно для Яна к тренировкам присоединилась и Лиза Казанцева. Некогда девушка делала ставку на удачное замужество в будущем или, на худой конец, на роль содержанки богатого дворянина. Однако и ее история с Олельковичем, который фактически отдал девчонку на растерзания своим присным, многому научила. Она поняла, что в этом мире только сильный может на что-то претендовать. И с упорством вгрызалась как в учебу, так и в отдельные занятия, которые для них с Никитой проводил Эссен.