Чужие здесь не ходят - Евгений Сергеевич Красницкий

– А вот и дымок! Что я говорил? Давай-ко вдоль речки пройдемся…

* * *

Четверо совсем уж младых отроков ловили рыбу в омутке у дальнего плеса. Лет по десять-двенадцать, таким в полную силу стога метать еще трудновато, да и косить – тоже умения мало, а вот кашеварить да рыбу ловить – это завсегда, это пожалуйста.

Вообще же, хорошо на покосе. Не только работа, но и праздник. Обычно из нескольких деревень на покос собирались, вот как сейчас – молодые незамужние девушки, парни… Женихались, суженых себе присматривали – самое милое дело! Потому и одевались на покос по-праздничному. До вечера – на покосе, потом – хороводы, костры… Молодежь – сил-то много! Ночевали здесь же, в шалашах. Бывало, что и да – дети потом у незамужних девок рождались. Однако в том позора не видели, наоборот, раз родила – значит, справная девка, можно смело замуж брать. А вот если не дает Бог (или боги, тут уж кому как) ребеночка – кому такая нужна? Вот и сиди век старой девой, в полном презрении, ходи в девичьем до самой смерти, никому не нужная вековуха. Такие уж времена. К тому же еще – и двоеверие, Христос Христом, но и старых богов не забывали. А как тут же Макошь – мать сыру землю – ублажить? Совокуплениями, чтоб плодородной была земля, чтоб много чего рождалось…

Помешивая варившуюся в котелке уху, о том и толковал сейчас Котков Микитка. С важностью толковал, как и положено старшому.

– А вот ежели б не озимые, так и голодали б сейчас! – хитро прищурившись, перебил Микитку Колыша Хвосток. – Хоть сколько бы по весне парни с девками на межах любились. А озимые поля кто придумал? Михайл а-сотник!

– То до Михайлы еще давние ромеи ведали, – пригладив вихры, все с той же важностью заметил Микита.

– Но у нас-то сотник все предложил! Ну, в Ратном… – Колыша не отставал. – А как не хотели все? Помните? Как ругались: наши предки так не делали и нам не нать!

– А ты откуда помнишь-то? Вот как счас дам! – старшой замахнулся ложкой.

– В школе говорили! – резко парировал Хвосток. – Наставники врать не станут! А вы в школу зря не ходите. Так неучами и будете, и в Младшую стражу вас не возьмут!

– Ой, а тебя, можно подумать, возьмут!

Микитка все же изловчился, треснул Колыпу ложкой в лоб, хорошо так треснул, со звоном! Однако Хвосток терпеть не стал, немедля же бросился на обидчика с кулаками. Едва не сбив котелок, оба упали в траву, покатились… на радость проснувшейся собачонке – Ревке – рыжему, с подпалинами, молодому псу, почти что щенку еще. Ох, тому-то и впрямь – в радость! Запрыгал, залаял, закрутил хвостом! Остальные же бросились разнимать драчунов.

– А ну-ка, хватит вам! Окститесь!

– Вот я вас счас – водицей!

– Хватит, кому сказано? А про тебя, Хвосток, все наставнику Филимону расскажем!

– Ой! Ухо, ухо… Пусти-и-и…

– А не будешь больше на людей бросаться почем зря?

– Пусти-и-и… больно…

Угомонились драчуны. Верней – растащили. Легота, дядьки Федота Лющика сын – один из тех, кто разнимал, – отвязал от пояса ложку, уху попробовал… улыбнулся:

– А готова ушица-то! Хвосток! Ты зачем к визиге ерша бросил?

– Так это… для навара, – озадаченно заморгал драчун.

Легота рассмеялся:

– Вот ведь дурень! Уха-то – визижья, зачем там ерш? Однако снидать давайте-ка…

– Ага, ага, – вспомнил про свое старшинство Микитка Котков, Кота Твердиславова, со славой погибшего в битве с ляхами, сынишка. – Садимся! Легота, Хвосток! Котел снимайте… Да осторожней вы!

– Уммм!

Вкусная ушица вышла, наваристая, да с кореньями – котелок на раз ушел. Да и так рыбалка сегодня сладилась – лежали уже в крапиве, на холодке, выпотрошенные язи, голавли, щуки и даже пара сомиков… Сорную рыбу – всяких там окуней, уклеек и прочих – не брали, ловили рыбку нормальную, вкусную, и – чтоб не меньше локтя.

– Похвалят нас нынче, – дохлебывая ушицу, довольно протянул Микитка. – Тут уж и на уху, и запечь…

– Эх, еще б хлебушка…

– Надо б рыбку Ревке бросить, как остынет… Ревка, Ревка! – поднявшись на ноги, громко позвал Хвосток. – Хм… А где Ревка-то?

И правда…

Ребята озадаченно переглянулись.

– Да тут был все время… Прыгал, лаял… Наверное, лису иль бурундука учуял – убежал.

– Прибежит, никуда не денется!

– Так, парни! – вновь распорядился Микита. – Сейчас – спим, а на утренней зорьке – половим. И чтоб мне не проспали!

– Да уж не проспим… Ревка, Ревка! Хм…

Поспать – скорее уж, немного вздремнуть – повалились здесь же, в траве…

– А рассказку страшную? – вспомнил вдруг самый младший, Флегонтий. – Колыпа, ты ж обещал!

– Обещал – расскажу, – Хвосток обстоятельно покивал.

– Тихо вы! Спать не мешайте, – недовольно пробурчал старшой.

– Ничего, я шепотом… Так вот. В дальней-дальней стороне как-то давным-давно жили-были…

Мальчишки не спали – слушали. Даже Микитка – хоть и делал вид, что уснул…

И никто из них не заметил, как шелохнулся невдалеке, у реки, густой ракитовый куст. А ветра-то между тем не было. Чьи-то недобрые взгляды вскользнули по притихшим отрокам, едва заметным в свете догорающего костра… Потрескивая, шаяли угли…

– Начнем? – шепотом осведомился Корост, пинком сбросив в реку только что зарезанную собаку. Плеснула вода…

– Тихо ты! – доставая нож, дядько Микул злобно ощерился и шикнул на напарника.

– Рыба плещет! – прервав свой рассказ, негромко заметил Колыша. – Рядом где-то – на плесе…

– Похоже, крупная рыба, – Легота зевнул и потянулся. – Ты, Хвосток, рассказывай. Почто замолк?

– А вы слушаете?

– Слушаем, ага!

– Да тихо вы! Не мешайте спать!

– Ишь, спит он…

– Ага… Говори, говори, Колыша.

Потрескивали в костре угли, в черном небе мерцали холодные звезды. Притихшие ребята внимательно слушали рассказчика. Кто-то из них уже засыпал, кто-то – еще нет, но никто не догадывался, что злая старуха смерть уже распростерла над ними свои черные крылья.

– Пора! – глянув на звезды, тихо приказал Микул…

* * *

Коли б не юная красавица Звенислава, Твердило Лодочник (в крещении – Арсений) ни за что бы не согласился вернуться в родное село задолго до начала ярмарки или, как тогда называли, торжков. Спокойно бы трудился себе в Турове, на перевозе, отстегивал бы местному барыге Антипу, да жил бы себе не тужил. Как и было с тех пор, как Арсений, поссорившись с родичами, подался с весны «на отход» в Туров. Там пристал к артели, к лодочникам, с началом торгового сезона неплохие заработки пошли. Ну да, делиться пришлось – и со старостой лодочной артели Силантием, и