Запах чужой земли - Ортензия

Сам двор был переделан в тренировочный центр для молодых рекрутов многострадальной республики.

Мужчина, лет шестидесяти, болезненного вида, подскочив к нам окинул меня взглядом с ног до головы и произнёс простуженным голосом:

- Не понял, а ты кто такой?

Я внутренне подобрался сразу сообразив, что этот невзрачный человек пенсионного возраста здесь не последнее лицо и если что спрашивает, то имеет на то полномочия. Начальство, одним словом. Да и не мне спорить вновь прибывшему.

- Алексей Бортников, инструктор по рукопашному бою, - бодро отрапортовал я.

- Не понял, - мужчина ещё раз внимательно меня осмотрел, явно разыскивая подвох, поскрёб указательным пальцем переносицу и спросил, - откуда?

- Алтайский Край.

- То есть из России, - наконец сделал он вывод.

Ну а откуда ещё. И чтобы окончательно ввести нового начальника в ступор, широко улыбнулся.

- Я русский.

У пенсионера на лбу выступили капельки пота, не удивительно, жара сорок градусов, но лицо при этом просветлело, видимо, что-то разумное почерпнул из нашего разговора, потому как слегка склонив голову набок он громко рявкнул на сколько позволило ему больное горло:

- Абрамович, ко мне!

И было это произнесено таким тоном, что я на миг поверил, вот прямо сейчас, из-за полуразрушенной стены кирпичного здания, выскочит никто иной как Рома из Саратова.

Ошибся. Перед нами, словно из воздуха, материализовался высокий долговязый парень года на три младше меня, в очках на пол-лица с толстыми линзами и совершенно непохожий на Авраама. Типично русский парень из российской глубинки.

Начальник, склонив голову в его сторону и натянув на лицо строгое выражение, сказал:

- Гена, видишь этого парня? – рука пенсионера ненавязчиво махнула в мою сторону, - срочно подбери ему одёжу местных гвардейцев и чтоб сидела она на нём как литая. Пять минут тебе даю, дуй, - но увидев, что парень остался стоять с вопросительным взглядом, добавил, - сейчас нагонит, - и развернувшись ко мне тяжело вздохнул, - я Черепанов, можно просто Олег. И не смотри на мои седины, мы сейчас не в армии и потому сразу на «ты», а то я себя совсем стариком почую, так что эту тему закрыли. Тут Лёха у нас проблема нарисовалась, прямо бомба, а из местной жандармерии, как на грех, ни одного человека. Иностранные языки знаешь?

Я кивнул.

- Английский, французский, испанский. Ну и русский санго немного.

- Твою же мать, - не удержался Черепанов, - а мой дылда на русском языке нормально разговаривать не научился, - он махнул рукой, — ну это лирика. Мне тут сообщили, что к нам из МИНУСКи едут, - и, видимо, приняв мой взгляд за вопросительный, пояснил, - многопрофильная комплексная миссия Организации Объединенных Наций по стабилизации. Слышал про такую? – и не дожидаясь ответа продолжил, - целый автобус с женщинами разных цветов и всяких вероисповеданий. Сечёшь? Из правительственных войск тут никого, кто бы их задержал, а мы, как сам понимаешь, не имеем на это право. Вот они и мчатся сюда на всех парах и кроме тебя, задницу мою прикрыть больше некому. Изобразишь на воротах аборигена, моя твоя не понимает и чтоб ни одна стервочка из этой организации на территорию не попала. Понял мою мысль?

- Легко, - согласился я, - их гнать в шею или культурно?

- Не наглей, - погрозил Черепанов указательным пальцем, - очень культурно, а то они кучу жалоб настрочат, а нам этого не надо. Скорее всего родственники президента нажаловались, слишком много их у него и жаждут отбить у нас дворец. Хотя какой это дворец, - Черепанов махнул рукой, - сам увидишь. И если всё понял, беги за Абрамовичем, вон он ждёт тебя, давай родной. А то эти дамочки ненароком примчаться раньше, чем ты в форму облачишься.

Но едва я шагнул вслед за долговязым очкариком, Черепанов меня догнал последним вопросом:

- А ты это, часом, шоколадному зайцу родственником не приходишься?

- Нет, - ответил я, изобразив на лице улыбку.

- И это не загар?

- Нет, - я отрицательно помотал головой.

- Ну ладно, потом поговорим, дуй.

Я шагнул в святая святых и едва не приложился лицом в огромную, металлическую статую Бокассы. Словно сброшенная с самолёта она прочно увязла в земле, и стояла слегка накренившись, всего в паре сантиметров от белой, видимо, недавно выкрашенной известью стены, усеянной пластиковыми цветами.

- И давно она тут, народ пугает? – спросил я у Абрамовича, в принципе, вовсе не рассчитывая на ответ.

Гена пожал плечами.

- Наверное с тех пор, как ее сняли с основания.

- Понятно.

Я вспомнил, что статуя символизировала вход в могилу Бокассы, чей скелет на самом деле находился где-то в лабиринтах подземелья под дворцом и зашагав рядом с нескладным очкариком, ненароком поинтересовался:

- Ты и правда Абрамович?

- Нет конечно, это Палыч меня так прозвал, назначив интендантом. Мол, всех интендантов через пару месяцев службы уже вешать можно.

- Да, - протянул я удивлённо, - а Суворов вроде год давал, ну ладно, а то уж было подумал, что родственник. А Палыч, стало быть отчество Черепанова?

- Отчество, - подтвердил очкарик и ухмыльнулся, протягивая руку, - я Гена, - а потом добавил, - родственник, ну ты сказал, - и он хохотнул.

- Алексей, - я пожал растопыренную ладонь, после чего указал на дом, напоминавший по форме лодку.

- Твоё хозяйство?

Над дверью была прибита большая вывеска, на белом фоне которой, чёрными буквами на русском языке, без малейшего намёка на дизайн, кто-то намалевал: «Хозинвентарь и принадлежности». Принадлежности. Вот кто придумал такое слово? Не самое приятное, потому как рифмуется с другим, совершенно не привлекательным.

Гена кивнул и отпёр массивный замок.

- Лодка Сен-Сильвестр, - проговорил я, рассматривая здание.

- В смысле? – спросил интендант, отходя назад и вставая рядом со мной.

- Так назывался этот дом в былые времена. Здесь жила вторая жена императора ЦАР.

У Гены очки сползли на переносицу и парень, близоруко щурясь оглянулся.

- Это ты с чего взял? – спросил он с сомнением глядя мне в глаза.

- То есть, ты занял это здание и даже не знаешь кому оно принадлежало? – теперь настала моя очередь