Кровь в его жилах - Татьяна Лаас

Громов на миг поднял глаза вверх, обуздывая свой язык, а потом мягко сказал:

— Занят службой, Демьян! Занят службой, а не зашивается.

Демьян споро развернулся на своем сиденье:

— А я как сказал? В работе он… Последние жертвы землетрясения идетн… Идтенфи… — Парень спасовал перед мудреным именем: — опознания проводит последние. И вскрытия на предмет определения смертей.

— Не смертей, а причины смерти, Демьян.

С того как с гуся вода слетали прочь поучения Громова и его же недовольство.

— Я так и сказал. Устанавливает причины смерти. Во! Короче…

Громов его перебил, разворачиваясь к Светлане — она была рада поймать его твердый, пусть немного непривычный взгляд:

— Светлана Алексеевна, мы сами на месте все обследуем, а потом уже доставим тело в анатомический театр Карлу Модестовичу.

Настроение резко испортилось. Улыбаться расхотелось. Светлана отвернулась к окну, рассматривая грязный, унылый предзимний пейзаж. Эти жертвы землетрясения были на её совести. Нужно было не отсиживаться в стороне, надеясь на Наталью, Марию или Дмитрия, надо было действовать самой. Хотя что она могла? На тот момент она еще слепо надеялась, что её не было на капище… Она ведь не помнила этого, а то, что говорили кромешники… Да кто им верит?

— Светлана Алексеевна, я что-то не так сказал? — участливо поинтересовался Громов. Она заставила себя развернуться к нему:

— Что вы, нет. Просто погода… Меняется.

— Надеюсь, снег скоро закончится, а то трудно будет со следами, — неожиданно отозвался Петров.

Демьян не сдержал смешок:

— Зато на меня все меньше ругани будет.

Был за ним грешок — вечно лез, куда не просят, особенно на месте преступлений, иногда затаптывая следы. Светлане он ретивого щенка напоминал, которого долго не брали на прогулки, вот он и рвался куда-то бездумно.

— Это точно! — серьезно подтвердил Петров. — Тут даже спорить не о чем.

Магомобиль летел и летел по пустой дороге, подбираясь к серебряной глади Идольменя. Светлана нахмурилась:

— А разве нам сюда? Вы, Александр Еремеевич, говорили про Низинковские болота… — Сердце почему-то ухнуло в груди, словно что-то поменялось в мире, а она не заметила, не уловила, не поняла.

Громов нахмурился:

— Владимир?

Отозвался, как обычно, Демьян:

— Туда, туда едем, не извольте сумлеваться. Аккурат между двух магдетекторов трупу нашли. Между Егерским и вона тем. — Он пальцем ткнул куда-то вперед, словно что-то видел. — Этим… Маяковым магдетектором. На свертке к Ермиловке нас ждать и должны. Аккурат середина.

— Где? — не поняла его Светлана. Привычный к крестьянскому говору Демьяна Громов любезно пояснил:

— На повороте к мосту через Ермиловку нас должен ждать местный урядник.

Она нахмурилась: «сверток» — то, что сворачивают. Логика в словах Демьяна была, но это же надо так поворот обозвать!

На повороте, кстати, их никто не ждал. Снег уже замел возможные следы урядника, если он тут вообще был. Мост, старый, деревянный, узкий — в одну телегу шириной, — был пуст. На перилах застыл лед. Крупинки снега пытались зацепиться за него, но улетали прочь под порывами не угомонившегося ветра. За мостом начиналось заросшее камышами болото, ровное, как раскатанный блин, до самой кромки сливавшегося с сизым небом Идольменя. Только видно кое-где выступающие, как спинки китов, синие камни, которые ледник устало бросил на полпути — не дотащил до Каменки. Далеко за болотом вырастал Маяковый мыс — один из последних холмов вдоль западного края Идольменя. Узкая, из расползшихся в стороны подгнивающих бревен, старая гать шла от моста в болотные заросли. Ею пользовались только рабочие, обслуживающие автоматический маяк.

Журчала среди крутобоких камней еле заметная в зарослях хилых, угнетенных ив Ермиловка, сейчас совсем мелкая в кипенном кружеве заберег. Сизая вода несла в Идольмень прозрачное ледяное сало — начался шугоход, скоро эту речку и все остальные в округе скует лед до самой весны.

Дорога от моста резко поворачивала прочь от Идольменя к жилым местам: к деревне Ермиловке, к железке, к далекому Ольгинску. Тут многочисленные озерца, уверенно заболачивающиеся год от года, перемежались еще живым и отказывающимся сдаваться болотам лесами, полными ветролома.

Петров остановил магомобиль аккурат на повороте и устало откинулся на спинку сиденья. Зевнув, он сонно потер красные от недосыпа глаза и принялся ждать распоряжений.

Громов огляделся, прошипел себе под нос свою любимую «холеру» и сказал, доставая из кармана мундира кристальник, судорожно трещащий шестернями внутри медного артефакторного короба:

— Сидите тут в тепле. Я телефонирую и выясню, на какие рога унесло урядника… — Он потряс кристальник в руках, словно это могло помочь артефакту нащупать сигнал с ретрансляционной башни Суходольска. До сих пор во многих местах телефонный кристальный сигнал оставлял желать лучшего. Наверное, до Маякового мыса ремонтники еще не добрались после землетрясения.

Шинель забирать у Светланы Громов не стал — так вышел, чуть вжимая голову в высокий, твердый ворот мундира. Ветер трепал его короткие волосы, серебрил редкими снежинками, ледяными искорками соревновавшимися с золотом вышивки на мундире.

Силуэт Громова стал мерцать, то исчезая, то появляясь снова в круговерти снега и придорожной пыли, каждый раз чуть дальше. Светлана поняла, что он машинально уходит в кромеж — междумирье Яви и Нави. Кромешники, такие, как Громов, живут лишь там. Все остальное для них так, декорация, забавная театральная постановка живых и мертвых. Сама Светлана не ходила в кромеж уже больше месяца — как раз с жертвоприношения на Вдовьем мысу. Никто из живых не должен снова узнать, что она кромешница. Достаточно того, что это помнит князь Волков. Понять бы еще, как он применит эти знания. Скорее всего обернет их против Светланы, тут и гадать нечего.

— Кхе-кхе, — привлек к себе внимание Демьян. — Светлана Лексевна…

— Что? — она дернулась, отвлекаясь от поисков затерявшегося среди медленно угасающих деревьев Громова.

— Да я че… Хотел сказать… Я помню: вы кромешников на дух не переносите…

— И.? Причем тут кромешники? — старательно спокойно сказала она. Сердце тем временем заходилось в груди — неужели Громов не стал скрывать от друзей, кто он?

Ответил ей неожиданно Петров:

— Не слушайте глупцов, Светлана Алексеевна. Александр Еремеевич как был человеком, так им и остался.

— Агась! — подтвердил Демьян. — Найду, кто про Лександра Еремееча слухи распространяет, что он кромешник, так руки оборву и с ногами поменяю. И скажу, что так и было. Человек он, причем почти семейный!

Демьян сонно зевнул — на самом интересном моменте!