Имя мне Гнев - Евгений Фронтикович Гаглоев

для переноски трупов. Оставалось самое сложное – снять тело с дерева. Чехлыстов отвел взгляд и принялся рассматривать поляну. Вспоминая все, случившееся за последние несколько дней, Андрей вдруг понял, что в его практике еще не было такого странного и запутанного дела, а ведь он служил в полиции не первый год.

Чехлыстова терзало подозрение, что смерть девушки – далеко не последняя в этом деле. Убийца, кем бы он ни был, находился на свободе и явно не собирался останавливаться. А самым страшным было то, что Андрей до сих пор не понимал, как все это связано с про́клятым венцом Марголеаны. И чего добивался монстр, уничтожая людей? Андрею еще только предстояло найти ответы на эти вопросы.

Глава 2

Несколько дней назад

Состав с грохотом летел сквозь темный тоннель метрополитена. Несмотря на поздний вечер, вагон был полон. Степан Бузулуцкий возвращался в общежитие из исторического музея. Студенческая практика началась сегодня во второй половине дня и закончилась гораздо позже обычного. Полным ходом шла подготовка к какому-то важному аукциону, и студентов привлекли к оформлению зала. Они несколько часов двигали витрины, освобождая пространство для грядущего мероприятия, и разгружали машины, доставлявшие коробки с будущими лотами аукциона.

Тело слегка ныло от усталости. Вагон мерно раскачивался под стук колес. На станциях входили и выходили пассажиры. Сидевшие напротив старушки неодобрительно косились на татуировки, покрывающие правую руку Бузулуцкого, на сережки в его ушах. Степан не обращал на них внимания, он уже давно привык к осуждающим взглядам. Бузулуцкий откинулся на жесткую спинку сиденья, не открывая глаз. Ехать ему было еще минут двадцать, так что пропустить свою остановку он не боялся. Опасаться стоило совсем другого. В его наушниках играла рок-музыка, но мыслями Степан был далеко.

События вчерашнего вечера все еще прокручивались у него в голове. Он пытался отвлечься, но никак не мог перестать думать о случившемся. Смерть Рыжего и новость о гибели его подельников, арест, последующий допрос в полицейском участке. Хорошо, что Роман Кукушкин сумел каким-то образом уговорить следователей отпустить Степана и Егора. Бузулуцкий отлично понимал, что, если бы не вмешательство Романа, сидеть ему сейчас за решеткой. С таким-то прошлым… полицейские точно не спешили бы его отпустить.

Степан хорошо помнил свой последний визит в полицию. Это было четыре года назад, сразу после его спасения от рук Хирурга, и опять же Роман Кукушкин тогда был поблизости. Словно ангел-хранитель, однажды появившись в его жизни, он постоянно оберегал Степана от всевозможных проблем, но проблемы каким-то образом постоянно находили Бузулуцкого, и он ничего не мог с этим поделать. Видимо, судьба у него такая. Или карма, как сейчас принято говорить.

Правой рукой Степан машинально поправил широкий кожаный браслет на левом запястье. Напоминание о случившемся, на всю жизнь оставленное ему Хирургом. Степан помнил все, словно это было вчера, хотя никому не рассказывал об этом. Все окружающие думали, что с ним все в порядке, все ужасы остались в прошлом. Пусть бы и дальше так считали, ведь он терпеть не мог, когда кто-то начинал его жалеть. Но Степан до сих пор часто видел в своих снах тесную операционную и склонившуюся над ним жуткую фигуру в грязно-белом халате и фартуке, заляпанном темными пятнами…

В школе Степан вел себя как вполне обычный подросток. Не слишком прилежный, возможно, недостаточно воспитанный. Завуч и учителя не уставали ему об этом напоминать. Его компанию составляли в основном дворовые хулиганы, сколотившие впоследствии настоящую банду.

Своего отца Степан не знал, а матери всегда было плевать на то, где и как он проводит свободное время. Тамара Бузулуцкая не реагировала, когда сын пропускал занятия в школе. Ее волновали другие проблемы – гулянки, ухажеры, свалка за ближайшим продуктовым магазином, куда обычно выносили испорченные и просроченные продукты. Охотников за этой сомнительной добычей всегда было много. Иногда у мусорных контейнеров происходили нешуточные драки за право обладания очередной «просрочкой». Частенько мать возвращалась с синяками, но приносила с собой упаковки дурно попахивающей рыбы, пакеты с подгнившими овощами, обрезки засохшей колбасы.

Степан был постоянно голоден, но то, что добывала на свалках мать, его не устраивало. Поэтому он начал приворовывать с друзьями в магазинах.

На работу старшеклассников обычно не брали, а если и предлагали какое-то место, то с самой мизерной зарплатой. Чаще всего это были вакансии курьеров, грузчиков или дворников, но им всегда хотелось большего. Мясо, Сема, Рыжий и другие приятели Степана быстро перешли от магазинных краж к грабежам припозднившихся путников. Они отбирали деньги, телефоны, банковские карты, при этом иногда сильно избивали своих жертв, особенно если те оказывали сопротивление.

Рыжему и компании нравилась такая жизнь, у них появились деньги и даже кое-какие связи в криминальных кругах, в основном через многочисленных скупщиков краденого. Но Бузулуцкому это было не по душе, и дружба с ребятами вскоре начала его напрягать. Уже тогда Степан понимал, что рано или поздно такие игры закончатся плохо. Он решил порвать с бандой, но все никак не мог набраться храбрости, чтобы сказать об этом. Степану не простили бы попытки уйти, но и продолжать общение с ребятами он уже не мог.

В конце концов подходящий случай подвернулся. Только произошло все совсем не так, как планировал Степан.

Однажды он возвращался домой почти в полночь. Они с приятелями в очередной раз засиделись допоздна в квартире Рыжего, доставшейся ему по наследству от бабки. Рыжий превратил свое жилище в настоящий притон, у него собирался сброд со всего района. Веселье било ключом день и ночь, но соседи, запуганные Рыжим и его приятелями, не смели возмущаться.

Тем вечером Рыжий отмечал день рождения одной из своих подружек, имени которой Степан даже не помнил. Некоторые остались ночевать там, где праздновали, но Степан всегда предпочитал спать у себя. Бузулуцкий опасался, что если он перестанет появляться дома, то подозрительные дружки матери почувствуют себя полновластными хозяевами в чужой квартире. В их убогом жилище и так уже не осталось ничего ценного, не хватало еще превратить его в ночлежку для бомжей.

На улицы опустилась ночь. Между темными бетонными коробками зданий тускло светили редкие фонари. Степан торопливо шагал, слегка ссутулившись и втянув голову в плечи. Было ветрено, накрапывал мелкий дождь, а потрепанная курточка совсем не грела. До дома оставалось всего два квартала. У края дороги под слегка покосившимся уличным фонарем стояла темная машина с открытым багажником. Возле нее крутился какой-то высокий мужчина