Индульгенция 6. Без права на ошибку - Тимур Машуков

— Ага, через смерть. Спасибо, сыт пропагандой по уши, — я фыркнул.- Величия мне не надо. Мне надо выжить. И закрыть эти проклятые Пустоши, чтобы мир хоть немного пришел в норму и перестал трещать по швам. А вы…

Мой палец совсем не культурно показал в их сторону. Средний, если кто не понял.

— Вы хотите силу, которая высвободится при закрытии. Не надо прикрываться заботой. Я не дурак. Видел ваши «подарки». Видел, как они работают.

Молчание снова сгустилось, но теперь в нем витало не возмущение, а холодный расчет. Они взвешивали. Оценивали риски. Мой блеф насчет Нави и Кощея… был ли он блефом? Отчасти. Но я знал кое-какие тропки. И главное — они верили, что я могу это сделать. Или хотя бы сильно навредить. Особенно такому ничтожеству, как Переруг.

— Морана, — произнес я четко, вбивая клин. — С Мораной у меня договор. Четкий. Честный. Я — ей, она — мне. Никаких скрытых меток, никакой «заботы» с подвохом. Холодная сделка. И она держит слово. А вы…

Я развел руками.

— Вы пытаетесь меня обуть. Засунуть свои метки в душу под видом благословений. Чтобы дергать за ниточки. Так не пойдет.

— Чего же ты хочешь, смертный? — спросил Сварог. Его голос был лишен эмоций, как наковальня. Но в нем не было уже и прежнего высокомерия. Был интерес. Деловой интерес.

— Платы, Сварог. Достойной платы.

Я выпрямился, глядя им прямо в глаза. С вызовом, с твердой уверенностью в своей правоте.

— Вы хотите кусок пирога? Хотите свои метки в моей душе, чтобы иметь рычаг, чтобы питаться силой при закрытии Пустошей? Ладно. Я не против быть… инвестицией.

Переруг издал что-то вроде шипящего смешка, но тут же умолк под незримым взглядом Сварога.

— Но за входной билет, — продолжал я, — платите. Золотом? Драгоценностями?

Я пренебрежительно махнул рукой.

— Нет. Это все дерьмо. Мне не нужно. Сила? Она придет с Пустошами или не придет вовсе. Ваши подачки, они же всегда с подвохом. Нет.

Я сделал паузу, наслаждаясь их напряженным молчанием.

— Мне нужно кое-что другое. Признание.

— Признание? — Сварог явно удивился и озадачился.

— Признание моих прав, кузнец. Права собственности. На все, что я найду в тех Пустошах, которые закрою. На артефакты. На знания. На силы, оставшиеся в руинах. Да, я хочу получить часть сил — небольшой процентик. Одного процента от всей высвободившейся мощности, думаю, мне хватит. Но так, чтобы меня при этом не убило. Как это сделать — решать вам.

Я ударил кулаком в открытую ладонь.

— Мне нужно ваше священное, нерушимое, клятвой скрепленное признание и неприкосновенность моей добычи. Ни вы, ни ваши прихвостни, ни вообще кто-либо из вашего пантеона или связанных с ним не будут иметь даже малейшей возможности претендовать на то, что станет моим по праву завоевания при закрытии Пустоши. Никогда. Ни под каким предлогом. Ни за очередное «благословение», ни за «помощь», ни под угрозой. А еще невмешательство в мою жизнь. Полное. Абсолютное. Ни под каким предлогом. А после того, как я закрою Пустоши, ваши метки с меня спадут. Вы их снимаете сами. Добровольно. Или я опять пройду через Купель Мораны, а когда вернусь оттуда буду злой. Очень. Надо вам это?

Тишина стала абсолютной. Даже шелест ветерка в руинах замер. Я представил, как Переруг корчится от бессильной ярости при мысли, что какие-то лакомые кусочки ускользнут из его цепких рук. А Сварог… Сварог думал. Он понимал, что я просил не предмет, а принцип. Ограничение их власти, их притязаний. Формальную, но нерушимую гарантию.

— Ты просишь многого, Видар, — наконец прозвучал ответ. Голос Сварога был тяжел, как глыба.

— Я предлагаю больше, — парировал я. — Доступ к силе, которая иначе может быть для вас потеряна. И гарантию, что я буду закрывать Пустоши, а не искать, как сбежать от ваших игр. Платите за лояльность. Или…

Я нарочито повернулся, делая шаг к выходу из святилища.

— Или ищите другого дурака, готового таскать для вас каштаны из огня за ваши вонючие «возможности». Удачи. Думаю, Переругу уже пора собирать чемоданчик в гости к Кощею, потому как бог без паствы — не бог. Я планирую его сменить. Да хоть на ту же Морану. Она богиня серьезная и держит свое слово, в отличии от некоторых.

— НЕ СМЕЙ! — завизжал Переруг, но его крик тут же был подавлен.

— ДОСТАТОЧНО!!!

Слово Сварога прозвучало как удар молота по наковальне.

Воздух затрепетал. Внезапно передо мной, в луче света, заискрилась пыль, сформировав на мгновение сложный знак — переплетение молота и пламени, обрамленное ломаной линией, похожей на трещину. Знак Сварога. Он горел золотым огнем, затем потемнел до цвета старой крови и впечатался в камень пола с тихим шипением, оставив после себя лишь дымящееся углубление.

— Метка будет наложена, когда ты закроешь первую из Пустошей. И тогда… тогда твое требование будет исполнено. Клятвой Огня и Ковки. Моя и Переруга.

В его голосе звучала… горечь? Досада? Или холодное принятие неизбежного?

— Не когда закрою, — поправил я, глядя на дымящийся символ.- А перед тем, как я приступлю к ее закрытию. Чтобы я знал, за что борюсь. И чтобы у вас был стимул не кидать меня в задницу на этом пути. Понятно?

Молчание. Долгое. Тяжелое. Потом, сквозь зубы, словно выдирая кляп:

— Перед.

Переруг не сказал больше ни слова. Я лишь почувствовал волну чистой, неразбавленной ненависти, брызнувшую в мою сторону, прежде чем их присутствие начало рассеиваться, как дым.

Я остался один среди большого зала. На полу дымился знак — не метка в душу, а обещание. Очень дорогое обещание. Уголок моих губ дрогнул в подобии улыбки. Не победа. Ни в коем случае. Просто первый раунд. Но я заставил богов торговаться. И заплатить вперед.

— Проклятые торгаши — пробормотал я про себя, окутываясь серой пеленой. Ну не голым же мне тут стоять.

Посмотрим. Теперь главное — понять, что там делать и как закрыть эту дрянь. А еще как вернуться обратно домой.

— Видар, — нежный ледяной голос вызвал волну мурашек по телу и развеял мою пелену.

— Прекраснейшая, — поклонился я богине льда и смерти. — Рад тебя видеть.

— Вижу, — усмехнулась она, глядя на мое гордо задранное вверх достоинство. — Я, кстати, тоже. Но тс-с-с, не будем об