Ненормальный практик 6 - Отшельник Извращённый

— Зашибись, — Стилвелл спрыгнул с ящика, каблуки сапог глухо стукнули о бетон. — Калвелл, твоя задача — обследовать все подходы к дому. Входы, выходы, подземные коммуникации если есть. О'Коннор, подготовь эфирные сети покрепче, тройные кандалы. Чтоб и медведь не порвал. Браун, твои психи должны выставить такой контурный купол, чтобы и муха не пролетела.

— Будет исполнено, — Браун хрустнул костяшками пальцев. — Применю индийскую технику. Паралитические спирали семи уровней. Стадо слонов уронят, не то что мальчишку.

— А если он не поедет домой? — спросил один из французов, ковыряя зубочисткой в зубах. — Вдруг останется у любовницы? Или в борделе зависнет?

О'Коннор расхохотался:

— Тогда берём вместе с любовницей, хуле. Или со шлюхой. Может, даже развлечёмся с ней на его глазах. Забава будет та ещё.

Все загоготали.

— Всё, расходимся, — скомандовал Стилвелл. — Завтра в полночь сбор у Тучкова моста. Проверка снаряжения, последний инструктаж. К часу ночи выдвигаемся к особняку. К двум — пацан наш. К трём — уже едем к границе за тридцатью тысячами золотых.

Всеобщие кивки, и охотники потянулись к выходу группами, обсуждая детали. Кто-то уже считал свою долю, прикидывал, на что потратит. Кто-то спорил о том, кто пойдёт в первой волне штурма — мясом быть не хотелось никому.

Стилвелл же остался докуривать последнюю папиросу. Раздавил окурок каблуком, растёр в пыль.

Гадкое чувство скребло на душе, как крыса в стене. Слишком гладко всё складывалось. Слишком просто. Будто мальчишка Волков что-то задумал.

Но тридцать тысяч золотых…

За такие деньги можно и с самим дьяволом в карты сыграть. А пацан — всего лишь человек. Пусть и странный, но человек. Мясо, кости, кровь. Всё это ломается, режется, умирает.

Семьдесят против одного.

Даже если он гребаный монстр — захлебнётся.

Обязан захлебнуться.

Глава 2

Утро. Не сказал бы что раннее, учитывая, что не спал, и всё же, семь утра — есть семь утра.

Застёгиваю пуговицу на воротнике рубашки. Белая, свежая, не знаю откуда её взяла Марьяна, может в вещах бывшего хозяина Моргунова? Впрочем, пахла та опрятно и свежо. У нас, оказывается, один размер. Удобно. Особенно учитывая, что все мои шмотки пропитаны кровью после ночных приключений.

— Наследник? — Марьяна заглядывает в кабинет. — Советники собрались в гостиной. Ждут вас.

— Сейчас спущусь.

Она кивает и исчезает. Слышу её торопливые шаги на лестнице. Она тоже не спала этой ночью. Помогала готовить особняк к финальному представлению.

Смотрю в окно. Снег валит крупными хлопьями, покрывает двор белым саваном. Красота. Перевожу взгляд на своё отражение в зеркале. Выбрит, причёсан, тёмные круги под глазами не так заметны. Выгляжу вполне прилично для человека, который всю ночь устанавливал ловушки-контуры и минировал собственный дом. Не забавно ли? Большинство аристократов тратят годы, обустраивая родовые гнёзда. А я за одну ночь превратил своё в бомбу. Десять ящиков эфирита уже распределены по ключевым точкам. А ещё смодифицировал барьер и создал самый большой контур-детонатор, который только мог. Помимо этого — кучу ловушек на каждом этаже — и паралитические, и взрывающиеся, и капканы. В общем, разгулялся на полную. Особняк готов к последнему бою. И последнему фейерверку.

Что до «отступных», так сказать, в подвале уже упакованы ящики с излишками эфирита — те, что вывезу с бабушкой. Сорок ящиков чистейших кристаллов. Целое состояние. Моё наследство от Моргунова и билет в новую жизнь. Больше и не нужно. Конечно, тут хватало и серебра, но я не жадный, хватит и эфирита.

Поправляю воротник.

Что ж.

Время играть последний акт князя Северова.

Смешно, конечно. Восемнадцать лет не знать о титуле. Вчера узнал. И вот уже отрекаюсь. Прямо спидран отречения от престола. Принц Гарри обзавидовался бы.

Выхожу из кабинета. Спускаюсь по лестнице.

Итак. Этот день последний для меня. Для ПРЕЖНЕГО МЕНЯ. Больше никакого Александра Волкова? Или Александра Северова? Выходит так. Конечно, не проживи я прошлую жизнь, вряд ли бы решился на подобное. Но, переродившись, начинаешь относиться к жизни совсем иначе. Не сказал бы, что для меня это всё — игра. Только если отчасти. Интересная, опасная, и я хочу познать её со всех сторон. Быть в ней Волковым или Северовым. Ненормальным практиком. Или ещё кем-то. Всё это как одежда, которую примеряешь живя. И как Волков я собираюсь выполнить данные обещания, а как Северов — отомстить за предков Сашки. А после… После может поживу как Александр Русин? Как тот, кем я был. Посмотрим. Интересно, что для тех троих внизу — сейчас всё происходящее и есть жизнь. Они отдали десятилетия служению мёртвому княжеству. Растили детей с мыслью, что однажды вернётся законный князь. Копили силы, связи, деньги. И вот он я — их долгожданный наследник. Который через пару минут пошлёт их всех нахер. Культурно, конечно. Вежливо. Но суть не изменится. «Извините, ребята, но ваша мечта — чушь. Живите дальше без меня.» Как-то так.

Останавливаюсь перед дверью в гостиную. Слышу голоса. Спорят о чём-то. Небось, прикидывают, как лучше уговорить меня возглавить восстание. Наивные старики.

Толкаю дверь.

И прохожу внутрь.

Они сидят у камина, как три статуи из забытой эпохи.

Полковник Морозов — седой вояка лет шестидесяти, спина прямая как штык лопаты, усы подкручены по-гвардейски. Смотрит на меня, не моргая, как на воскресшего сына. Его собственный погиб при обороне Северной столицы. Марьяна рассказала.

Рядом с ним купец Трофимов. Толстяк с тройным подбородком и глазами-бусинками. Перебирает пальцами золотую цепочку от часов. Нервничает. Ещё бы — он ведь рискует больше всех. Его торговая империя построена на старых северных связях. Раскроется тайна — потеряет всё.

Позади них — Графиня Шувалова. Высохшая старуха в чёрном. Моя четвероюродная тётка, если верить генеалогии. Сидит с осанкой, будто проглотила полено. На костлявых пальцах сияют перстни.

Все трое смотрят на меня с каким-то религиозным экстазом, что ли. Будто я не восемнадцатилетний пацан в мятой рубашке, а спустившийся со второго этажа император. Тут же трое поднялись. Синхронно, как по команде.

— Ваше сиятельство! — Морозов вытягивается по струнке, рука летит к виску.

И вот тут понимаю масштаб звиздеца. В глазах старого вояки застыли слёзы. Настоящие, мужские, которые он изо всех сил пытается сдержать.

— Садитесь, — говорю спокойно, проходя к камину. — Все садитесь. И давайте без этого.

Но они продолжают стоять. Смотрят. Морозов изучает моё лицо, будто пытается найти черты отца или деда. Трофимов потеет, пятна расползаются под мышками дорогого сюртука. Графиня же смотрит иначе. Оценивающе. Как ювелир на камень неясного происхождения.

— Серьёзно, садитесь, — повторяю, наливая себе