Раскол - Рита Хоффман

поглотит тебя, твоя сущность смешается с сущностью Тет, и в этой безусловно скверной компании тебе придется ждать того, кто будет настолько глуп, что попытается впитать вашу общую мощь.

– Общую мощь? Я всего лишь человек, Хэль. Поглотив меня, камень не станет намного сильнее.

– Ты человек, который не превратился в кровавую кашу, поглотив сущность демона.

– Только благодаря татуировкам.

– Они в порядке?

Не дожидаясь ответа, Хэль обхватил запястье Ромэйн и медленно поднял рукав, обнажая переплетения черных и красных узоров.

– Хорошо зажили, – выдохнул он.

Подушечка его пальца скользила по размашистым линиям, время от времени прижимаясь к коже сильнее. Ромэйн следила за ним взглядом и молчала: ее так сильно тошнило, что она боялась открыть рот.

– Всего пара глотков, маленькая леди… – Голос Халахэля вдруг прозвучал у самого уха. – Ты ведь хотела победить, м?.. Хотела отомстить за семью… Хотела…

– Я помню, – резко прервала его Ромэйн. – Если ты думаешь, что я могла забыть, то…

– Не отвлекайся.

Сжав ее подбородок, Халахэль заставил Ромэйн смотреть на него.

– Или убей, или умри, маленькая леди. Я видел много войн и могу уверенно сказать, что слабакам на поле брани делать нечего. Самые смелые мужчины мочатся в штаны, когда видят орды демонов, готовые выпотрошить их. А я, кстати, не хочу, чтобы тебя выпотрошили. – Он наклонился еще ниже. – Ты ведь уже пила мою кровь…

– И мне не понравилось!

– Я думал, что у тебя хороший вкус.

– Прекрати.

– Нет-нет, я искренне оскорблен. – Хэль тихо рассмеялся. – Мне говорили, что я довольно аппетитный.

– Ужасный комплимент, – пробормотала Ромэйн, но не предприняла попытки освободить подбородок из его пальцев.

– Ты обязательно распробуешь. Особенно когда доберешься до самых глубин.

Их взгляды встретились, и Ромэйн почувствовала довлеющее присутствие его сущности.

– Ты позволишь мне?..

– Тебе нужно полноценно питаться, маленькая леди. Кровь – отлично, но несовершенно. Если ты собираешься выступить против Черной Матери и генералов, тебе потребуется куда больше сил, чем ты думаешь.

– Какая сущность демона на вкус? – осторожно спросила она.

Хэль задумчиво провел языком по губам, словно вспоминая.

– Сомневаюсь, что в Упорядоченном есть что-то, способное хотя бы отдаленно передать этот вкус. Это… как возвращение домой. Как отдых после тяжелого дня. Как любовь, растекающаяся по языку.

С каждым словом сияние его глаз становилось ярче. Внутренности Ромэйн болезненно пульсировали.

– Ты очень голодна. Прости, но я вынужден настоять на своем.

Обхватив ее талию руками, Халахэль снял Ромэйн с ящика, поставил на ноги и мягко подтолкнул в спину.

– Вперед, маленькая леди. Не стоит шокировать смертных этим зрелищем. К тому же я должен нанести на твою кожу новые узоры.

– У тебя есть иглы? – Ромэйн нехотя подчинилась и направилась к внутреннему трапу, ведущему на каютную палубу.

– Ты на пиратском корабле, воробушек. – Хэль тихо рассмеялся. – Когда я спросил об этом, мне принесли три набора красок и игл и даже предложили обучить островной технике нанесения.

– И ты научился?

– Скажем так: я помог беднягам осознать, насколько плохи их навыки. Надеюсь, они не сбросят нас в море из-за задетого самолюбия.

Ромэйн посмотрела на Хэля через плечо, и он фыркнул.

– Все в порядке, они поблагодарили меня за урок. Даже пираты принимают мою помощь, маленькая леди. – Он склонился и прошептал ей на ухо: – А ты продолжаешь упрямиться.

– Пираты не знают, кто ты. – Ромэйн провела ладонью по шее, прогоняя мурашки.

– Поверь, знай они, кто я, они бы принимали помощь еще охотнее. – Он распахнул перед ней дверь. – Подобные проходимцы знают цену всему, особенно знаниям.

Запах мокрой древесины и давно не стиранной одежды отвлек Ромэйн от звериного аромата, исходившего от Хэля, и сознание немного прояснилось. За грубыми дверями отдыхала команда, решившая, что ночь должна быть именно сейчас. На самом деле никто не знал, солнце на небе или луна: проклятое непроглядное марево затянуло небо и превратило его в бурлящую, тревожащую душу массу. Эта масса пульсировала, в ней изредка вспыхивали молнии, и Ромэйн порой казалось, что небо поглотило что-то живое.

Она вошла в крошечную каюту и села на край койки.

– Сейчас вернусь.

Халахэль делил каюту с Барнишем и Ливром. Оба мужчины легко влились в пиратскую команду и частенько шутили о том, что останутся на корабле под командованием Фарии. И если они с удовольствием выполняли поручения капитана и даже согласились сбрить по ее просьбе бороды, то Мирай…

Ромэйн не могла считать его другом: молчаливый и скрытный, Мирай не спешил ни с кем сближаться после побега с места раскопок, а взойдя на борт корабля, и вовсе превратился в безмолвную тень.

– Надеюсь, ты думаешь о том, как утолить голод камня.

Хэль сел рядом, придвинул шатающийся стул и начал раскладывать на нем склянки с краской и…

– Что это? – Ромэйн прищурилась.

– Животный жир. – Хэль пожал плечами. – Это для лучшего проникновения краски.

– А если на нас нападут? Эти раны не помешают…

– Во-первых, маленькая леди, это скорее ожог, а не рана. Во-вторых, после того, как ты поешь, все заживет.

– Как удобно… – пробормотала Ромэйн, нехотя закатывая рукав.

– Так о чем ты думала? Не смотри на меня с таким видом, беседа просто отвлечет тебя от боли.

Помявшись, Ромэйн призналась:

– Мне кажется, Мирай чувствует себя ужасно.

– Ты удивительно наблюдательна.

– Если ты собираешься издеваться…

– Издеваться? Я? – Хэль обхватил ее запястье и поднес руку к своим губам. – Никогда, маленькая леди.

Он бегло поцеловал костяшки ее пальцев и взялся за иглу.

– Между ним и Фарией… Ай!.. – Ромэйн отдернула руку: первый укол иглы с костяной ручкой оказался довольно болезненным.

– Прости. Сейчас.

Алый туман его сущности заклубился у ног Ромэйн. Он медленно поднимался выше, пока не достиг ее лица.

– Ты пытаешься меня одурманить? – Она взмахнула рукой, рассеивая дымку.

– А у меня получается? – Хэль усмехнулся. – Успокойся, маленькая леди, вдохни глубже. Это уменьшит боль.

– Я могла потерпеть.

Он нахмурился.

– Тебе не нужно терпеть, если я рядом. Дыши, Ромэйн.

Нехотя подчинившись, она вдохнула сущность Хэля и почувствовала легкое головокружение, которое тут же прошло. Касания иглы стали не такими острыми, сведенные напряжением мышцы расслабились.

– Мы делаем это перед боем, – тихо сказал он, не отрываясь от работы. – Вдыхаем сущность друг друга, чтобы не чувствовать боли.

– Но это опасно. Если человек не чувствует боли, он может не заметить, что его серьезно ранили.

– Мои раны быстро затягиваются.

– А смертельные?

– Если мне вырвут сердце, неважно, почувствую я это или нет. – Халахэль хмыкнул. – Или если мне оторвут голову… Хм, так что там между Фарией и загадочным юнцом с архипелага?

– Понятия не имею. Но точно ничего хорошего. – Ромэйн вздохнула. – Мирай ее избегает, а она, напротив, ищет встречи.

– Ваш мир вот-вот разорвет на куски армия демонов, а они ведут себя как идиоты, – ты это хочешь сказать?

– Вовсе не…

– Только не пытайся им помочь. Пусть найдут в себе смелость поговорить откровенно.

– С чего ты…

– С того, маленькая леди, что ты только и делаешь, что пытаешься всех спасти. Но это не твоя история. – Хэль оторвался от кровоточащего узора и посмотрел на Ромэйн. – Не трать силы на мелочи.

– Чувства – это не мелочи.

– О, поверь мне, я знаю. – Он усмехнулся, и по спине Ромэйн поползли мурашки. – Ваши сердца колотятся. Ваши ладони потеют. И вот здесь… – Его ладонь легла на центр ее груди. – Мучительная тянущая боль, будто напоролся на шип. И этот шип не вынуть. Рана пульсирует и ноет. Рана, которую не исцелить даже кровью демона.

В горле пересохло. Ромэйн склонилась к нему и тихо спросила:

– Она заставляла тебя чувствовать это?..

Хэль дернулся, словно она его ударила. Нахмурившись, он вернулся к татуировке и долго молчал.

– Не это, – неожиданно выдохнул он. – Она заставляла меня чувствовать вещи намного хуже шипа в груди.

Игла продолжала вбивать краску глубоко под кожу Ромэйн, руки Халахэля не дрожали, но сущность, клубившаяся вокруг, изменилась. В каюте стало холодно.

– Этот проклятый миг… – прохрипел Хэль, не отрывая взгляда от узора. – Миг, когда она в твоих руках, но не принадлежит тебе.

Ромэйн не знала, что сказать. Трое избавили ее от мук