Раскол - Рита Хоффман

– С трудом.

– Мы похожи, ты и я, – вдруг сказал отец. – В твои годы я тоже был красив, упрям и за мою благосклонность сражались женщины. Разве что… Да, я определенно был выше ростом.

Скрипнув зубами, Рай прошипел:

– Я не заставляю женщин сражаться за мое внимание.

– А мне это льстило. Я чувствовал себя королем. И пусть мое королевство было карликовым, холодным и подчинялось общим законам Свободных Земель, мне это не мешало. Мне и моим амбициям.

Какое-то время лорд Абботт молчал, а затем продолжил:

– Я стал лордом очень рано. На мою голову свалилась ответственность, к которой я не был готов. Лорды Больших Домов не считали меня равным, воротили носы и делали вид, что Дом Ледяных Мечей исчез с карты. Я совершал ошибки, Райордан, но никогда не думал, что мой старший сын будет попрекать меня ими. Особенно учитывая слухи, которые ходят о нем самом.

– Точно, как я мог забыть! Ты всегда верил слухам больше, чем мне. Кажется, именно из-за них ты вышвырнул меня из дома!

Вздохнув, Йель проснулся.

– А мне кажется, – хрипло начал он, – вы оба забыли, что я больше не глухой.

Речь его была странной – должно быть, сказались годы немоты и глухоты. Но Рай не мог не отметить, что брат старается, прилагает усилия, чтобы каждое сказанное слово звучало разборчиво.

– Мы обсуждали…

– Мою мать, – перебил отца Йель. – Я слышал.

– Прости. – Рай устало провел ладонью по лицу. – Эта дорога когда-нибудь закончится?

Песня Хрустальной Башни становилась громче, но все еще скорее ощущалась кожей, чем была слышна уху. Легкий перезвон напоминал Райордану о льдинках на дне бокала, о том, с каким звуком они сталкиваются, когда напиток помешивают. Эта песнь преследовала его даже после того, как он отправился на поиски собственной судьбы. И это было невыносимо.

– Почти приехали, – сказал Йель, отведя от окошка плотную занавеску.

– Приготовься к встрече с матерью. – Лорд Абботт смерил Райордана холодным взглядом. – Я не предупредил ее о твоем возвращении.

– Потрясающе. Надеюсь, на меня она собак не спустит…

Под укоризненным взглядом Йеля Рай плотнее закутался в шубу и нахохлился, словно экзотическая птица.

Да, давненько ему не приходилось носить подобную одежду! Сапоги, сшитые из шкур рунических однорогов, шубы, толстые перчатки и плащи, подбитые мехом, – все это он оставил здесь, в горах. Но где бы ни находился – хоть в пустыне, хоть под раскидистыми пальмами, – его сопровождала стужа, проникшая в жилы и вены с первым криком, который он издал под сводами Хладной Крепости.

Первые ворота располагались у основания горы. Под скрежет подъемного механизма зимний экипаж отправился дальше: к крепости вела опасная извилистая дорога, поднимавшаяся к одному из низких горных пиков.

За первыми воротами располагался город, в котором, помимо простых северян, жили ремесленники, семьи стражников и часть слуг из замка. В детстве Рай часто удирал от наставников, чтобы провести пару часов с чумазой ребятней. Ему нравились простые люди – они научили его вещам, которым не обучали лучшие наставники, нанятые отцом. Кузнец показал, как жидкий металл превращается в смертоносное оружие, пекарь – как из муки и яиц получается хлеб. Ребятня научила делиться, а их матери дарили Райордану ласку, которой он не получал от Мартильды. В то время он частенько жалел, что родился наследником Большого Дома. Ему казалось, что стены родового замка давят на него и отгораживают от настоящей жизни.

Вздохнув, Рай перевел взгляд с крайних домов городка на черную громаду, пугавшую его как в детстве, так и сейчас.

Каким образом кому-то из предков удалось построить родовой замок на горе, Райордан не знал, но подозревал, что без магии нуад здесь не обошлось: именно они славились своей любовью к крепостям и замкам, буквально свисающим с отвесных скал. Родство Дома Ледяных Мечей с нуадами никогда не скрывали, но, проведя множество часов в библиотеке, Рай так и не нашел упоминаний имен тех, кто смешал человеческую кровь с кровью лунного народа.

Экипаж дернулся и остановился. Лорд Абботт поправил роскошный меховой воротник плаща, взглянул на сыновей, словно хотел что-то сказать, но в последний миг передумал и молча распахнул дверцу.

Поморщившись, Рай выбрался из экипажа следом за отцом, стараясь не дрожать от холода. Ледяной ветер трепал по́лы шубы, крепкий мороз кусал за щеки и нос. Оказывается, Райордан успел отвыкнуть от вечной зимы, царившей почти на всей территории его Дома.

Стража с трудом сдерживала рвущихся с цепей псов. На лицах людей не было узнавания: скорее всего, многих слуг еще не было в замке, когда Райордана изгнали, поэтому они приготовились спустить собак на чужака, если тот не будет в достаточной мере учтив и покладист.

Громада Хладной Крепости возвышалась над Райорданом. Как бы он ни задирал голову, увидеть шпили башен в густом белом мареве не удавалось. Черные стены, такие же мрачные, какими он их помнил, щетинились полуарками, а на угрожающе выступавших декоративных башенках распускались изящные каменные бутоны, призванные смягчить облик крепости. К сожалению, задумка архитектора прошлого не удалась – Хладную Крепость веками приводили как пример самого ошеломительного, но в то же время уродливейшего строения на всем Фокасе.

Завершала безрадостную картину невысокая женщина, стоявшая у распахнутых двойных дверей, обитых металлом. Увидев ее, Райордан едва не попятился, и лишь мягкое прикосновение Йеля к руке заставило его остаться на месте.

Суровая Мартильда.

Его мать.

Всегда ли она была такой миниатюрной? В его воспоминаниях мать осталась высокой, непоколебимой женщиной с лицом, будто выточенным из вековых скал. За ней по пятам следовали мрак и холод, и, едва заслышав шелест подола ее черного чопорного платья, Рай спешил спрятаться, чтобы избежать встречи.

Теперь же…

Неужели память подвела его? Неужели все эти годы в кошмарах ему являлся выдуманный образ Суровой Мартильды, а не реально существовавшая мать?

Которая, впрочем, не подарила ему ни любви, ни нежности.

Шаг, еще один…

Что он должен сказать? Что сделать?

Упасть на колени? Прижаться губами к заиндевевшему подолу, как принято в этих землях? Или обнять ее? Нет, объятий она точно не потерпит…

Чем ближе Райордан подходил к матери, тем отчетливее видел мелкие морщинки, появившиеся у ее глаз. Кровь Мартильды не была разбавлена кровью лунного народа, она неизбежно старела, как и все люди.

Замуж ее выдали очень рано. Они с отцом пытались зачать наследника, но Трое не были милостивы к ним. Лишь спустя много лет из чрева Мартильды появился Райордан, ставший и благословением, и проклятием.

– Мама…

Слово сорвалось с губ против его воли. Райордан прижал руку к груди, надеясь удержать сердце, пустившееся вскачь.

Стушевавшись и покраснев, Рай попытался опуститься на колени в глупой попытке проявить уважение, но Мартильда вдруг сорвалась с места, обхватила его руками и прижалась щекой к покрывшемуся снегом меху шубы.

Райордан замер в уродливой, гротескной позе, но не смел пошевелиться: мать обнимала его. И на этот раз все происходило наяву, а не во сне.

«Надо же, она совсем крошечная», – раздался удивленный голос в голове Рая.

И как он мог забыть, что ростом был обязан именно матери? Лорд Абботт и Йель из другой породы – высокие, статные. Люди, на линиях жизни которых Мастер высек руны «величие» и «сила».

На линии жизни Райордана он, должно быть, оставил лишь одну метку: «разочарование».

В светлых волосах матери Рай разглядел серебряные пряди. Она старела. Суровую Мартильду настигло время.

Он обнимал ее осторожно, словно мог сломать. Сквозь слои одежды Рай чувствовал биение ее сердца, быстрого и яростного, словно у крошечной птички. Даже ее тело казалось сложенным из птичьих костей: тонких, легких, почти ничего не весящих. Если бы Рай захотел, он бы с легкостью поднял мать и закружил ее, пытаясь этим глупым, безотчетным поступком выразить все, что чувствовал.

Но он не смел.

Суровая Мартильда, Ледяная леди – так ее прозвал народ. И пусть все эти годы в памяти Райордана хранился искаженный образ матери, сталь, из которой отлит ее хребет,