Вперед в прошлое 13 - Денис Ратманов

У меня несколько новостей. Первая: у нас родилась сводная сестра, назвали Дианой.

Вторая: отпраздновали мой день рождения. Были все одноклассники, в том числе твои знакомые и соседи по даче. Передают тебе привет.

У меня все хорошо, строю дом, торгую помаленьку. Я чего пишу… Собственно, из-за третьей новости. В нашей школе планируется летний лагерь, я тебя приглашаю! Совершенно бесплатно, кормить будут, от тебя понадобится только заявление. Надеюсь, бабушка его составит. Напиши, в какой месяц тебе удобнее, и внесу тебя в список, директор дал добро. Очень хотелось бы тебя увидеть.

И маленький странный вопрос напоследок… Очень рассчитываю на вдумчивый и серьезный ответ. Вспомни ночь и день 27-го февраля. Было ли что-то странное, необъяснимое? Появились ли необычные ощущения? Что в твоей жизни изменилось с этого момента?'

Опыт взрослого схватился за голову. Захотелось разорвать письмо, но я остановил себя. Как еще что-то узнать у Тимофея? Да никак. Тем более, мы — подростки, а подростки верят во всякую муть. Может, именно поэтому взрослого вернули в меня-четырнадцатилетнего? Чтобы я влиял на ровесников, которые еще не закостенели? Так что пусть будет как есть.

'Когда приедешь, я тебе все объясню… Если будет что объяснять. А лучше позвони, как только получишь это письмо. Звони на мой новый номер, вот он. Желательно — после восьми, потому что у нас тренировки. Да, с нами теперь занимается тренер. А по выходным я работаю, иногда — допоздна.

Как у тебя с одноклассниками? Удалось ли найти общий язык? Уверен, что удалось. Удачи тебе, Тимофей! Ждем в гости!'

Про то, что его любимая дача заселена, я писать не стал, чтобы не расстраивать Тима. А вот старое дерево, о котором он переживал, что вырубим, уцелело после урагана, но это другая тема.

Закончив письмо, я положил его в рюкзак. Утром найду конверт с его адресом, а после работы сгоняю на почту и отправлю ему заказное письмо. И буду ждать, когда придет ответ на мой старый адрес.

Засыпал я, сравнивая наше время, когда пишут письма и отправляют по почте, с будущим, когда этого стало мучительно не хватать, и все свелось к сухим репликам в месседжерах: «Ку. Ты как?» «Спс, норм». Зато ответ на свой вопрос от Тимофея я получил бы если не ночью, то утром. А так нужно ждать, ждать и ждать. Что ж, подожду.

Отодвинув занавеску, я заметил, что в хозяйском доме горит свет. Как и многим старикам, Зинаиде Павловне плохо спится. Колыхнулась занавеска на ее окне, я задернул штору и выключил свет. Улегся на свою кровать, думая о завтрашнем разговоре с Канальей.

Глава 2

Особенная

К утру дождь так и не прекратился и поднялся ветер. Он скребся в стекла ветвями сирени, завывал в дымоходе. Глянув в окно, заплаканное дождем, я подумал, что дождь существенно осложнит сегодняшнюю торговлю, до этого природа была благосклонна к нам с Канальей.

Почему-то погода показалась мне символичной, и сделалось грустно. Воображение снова нарисовало, как Каналья провожает Веру домой, как она приглашает его на чай, а дальше…

Черт, раскис, как промокашка! Мир получил полгода жизни, Тим — таинственный подарок, отчего же так тошно? Не светит мне ничего с Верой, а даже если да, то это себе… нет, ей дороже. Ее из-за меня затравят. Ладно когда мужчина полюбил молоденькую, растит ее, балует. Такой тип взаимодействия устоялся издревле и не осуждается. Когда наоборот, это стыд и позор — если парень молодой. Если мужчине сорок, женщине пятьдесят, тогда уже женщина молодец.

Чертовы общественные устои! Я ведь не обычный подросток. Я знаю и умею больше многих взрослых, с ровесницами я чувствую себя воспитателем детсада, но кому это объяснишь?

Приняв душ и наспех перекусив, я приготовился ждать Каналью, который в последнее время все проворачивал сам: и на завод ездил, и с Завирюхиным договаривался, и приезжал уже на грузовичке. Может, сегодня повезет, и на заводе освободится тентованная машина? А еще мы с Канальей все окрестности уже объездили, остались отдаленные приморские поселки, куда ехать надо от мукомольного завода часа три и столько же назад. Ну да ладно, оно того стоит.

Еще кучу времени отбирала перестраховка: нужно было сперва один грузовик загрузить, потом переложить муку на наш, это минут сорок минут. Хоть и ясно, что обэповцы охотились на Пацюка, но лучше было перестраховаться, чтобы Каналью не постигла его участь. Наше дело облегчало то, что мы работаем в выходные, когда бюджетники предпочитают отдыхать, и обэповцам гонять предпринимателей, что говорится, западло.

Итак, освободимся мы хорошо если в десять утра. В час-два дня доберемся до места и будем торговать до упора. Еще мне надо сегодня же отправить письмо Тимофею, а то я изведусь. И так ответа ждать дня три в лучшем случае — столько будет идти письмо в Саранск. Хорошо если Тим позвонит, а если подумает, что это блажь, и ответное письмо напишет? Тогда минимум неделю ждать.

Но все-таки больше меня волновала Вера.

Я заходил туда-сюда по крошечной кухне, ощущая себя запертым и поглядывая на пузатый круглый будильник, который забрал у родителей — нам он нужнее, а мне он необходим еще и как арт-объект-символ эпохи. Мысли снова переметнулись к грядущему разговору с напарником. Как его начать? Прямо? Так, мол, и так, люблю ее — не могу, оставь в покое мою женщину, тебе ведь все равно. Или издали? Как погуляли? Что ты думаешь о Еленочке? А что о Карине?

Разберемся. Открываться жутко не хотелось. Хотя я понимал, что это правильно — обозначить сферу своих интересов. И память взрослого пыталась убедить, что так правильно, но я-нынешний сопротивлялся всеми конечностями, будто бы собрался рассказать, где находится дверь в волшебную страну, а если туда сунется чужак, она просто исчезнет.

Донесся рокот мотора, и я принялся одеваться.

Взял новый подаренный рюкзак со множеством карманов, проверил их, чтобы ничего не забыть, прихватил зонт и рванул в утреннюю черноту.

К сожалению, тентованный грузовик нам сегодня не перепал. На дороге стоял, разрезая туман светом фар, наш верный «Зилок». Я вскарабкался, плюхнулся на пропахшее бензином сиденье, Каналья кивнул мне и сказал:

— Нет у него тентованных машин. Вообще. — Он погладил руль. — Этот старичок хоть и поживший, а ни разу не подвел. После всего,