Резидент КГБ. Том 1 - Петр Алмазный

— А ю окей?

Он протянул мне лыжу.

— Вроде нормально, — пробормотал я. — В смысле: ай эм окей, сенк ю… Но вот это не моё.

Лыжа была чья-то чужая — чёрного цвета и слишком широкая.

После моих слов по лицу человека пробежала тень. Он бросил на меня быстрый взгляд, нахмурился и обеспокоенно заозирался. Дальше он воткнул лыжу в снег рядом со мной, оттолкнулся палками и проворно покатил вниз.

Я посмотрел, как удаляются его серебристая куртка и пёстрая шапочка, а потом увидел кое-что другое. Увидел я свои ноги. На одной была надета лыжа — чёрная, напарница той, что пытался отдать мне человек. Хм, так это что, моя? Поведение человека стало для меня понятным. Зато возникли другие, куда более тревожные вопросы.

Что это за лыжи такие, откуда взялись? Почему на мне эти штаны, которые, кажется, называют вельветовыми? Что за куртка? И где мой шлем?

Ну, шлем, допустим, мог слететь при падении. Однако вместо шлема на голове у меня оказалась вязаная шапка, тоже не из моего гардероба. Видать, головой я всё-таки приложился, раз теперь она так гудит и совсем ничего не соображает. «Череп-то хоть цел?» — испуганно подумал я, стянул шапку и принялся этот самый череп ощупывать.

Тут я позабыл и о головной боли, и о непонятной шапке. Обнаружилось кое-что куда более удивительное. Мою лет уже пятнадцать как лысую голову покрывали волосы!..

Прерывая моё недоумение, из-за поворота трассы показались люди. Двое, а потом ещё один. Молодёжь. Нет, не те, что ехали со мной в кабине фуникулёра. Эти были другие, по-другому одетые, и катились они не на сноубордах, а на лыжах. И все трое без шлемов. Увидев меня, притормозили, а дальше все втроём устремились ко мне. Я услышал их голоса и понял, что это тоже иностранцы — переговаривались они, кажется, по-немецки. И лица были не наши, определённо импортные лица. Надо же, сколько их тут.

Но поинтересоваться моим самочувствием молодые немцы, или кто они там были, не успели. Из-за спин у них выскочил шустрый мужичок в яркой зелёной куртке. Ловко маневрируя на своих коротких лыжах, он заскочил перед подъезжающими ребятами и затормозил у самых моих ног, слегка обдав меня сухими снежными брызгами.

— Итс окей, гайз, — проговорил он, и его простодушное лицо осветила добрая располагающая улыбка. — Итс окей.

Немцы что-то пробормотали, мужичок ответил на немецком. Ребята поглазели на меня, на мужичка, неуверенно попереглядывались. Потом пожали плечами, взмахнули палками и дружно двинулись вниз.

Мужичок смотрел им вслед и мял во рту дымящуюся сигарету.

А когда молодёжная компания скрылась за поворотом, он метнул по сторонам пару быстрых взглядов и повернулся ко мне. Умело сбросил лыжи, присел рядом на одно колено. И, не меняя простоватого и участливого выражения лица, прошипел мне в подбородок на чистейшем русском языке:

— Сдурел, майор? Ты что, падла, натворил?

Глава 2

Казалось, этот тип сейчас навернёт меня лыжной палкой по голове.

Вполне возможно, так он и хотел сделать, но сдержался. Сверкнул сердитым глазом, пыхнул в сторону струёй сигаретного дыма. Подскочил, нацепил лыжи и резво пошуршал вниз по склону.

Его спина в весёленькой зелёной куртке мелькнула и скрылась за поворотом вместе с бубоном на вязаной шапке. А я остался сидеть на лыжной трассе в смятении чувств.

Этот феерический мужик мне незнаком, в этом у меня не было никаких сомнений. И в то же самое время в сознании всплыло уверенное: это Вася Кругляев из нашей резидентуры. Из какой ещё «нашей резидентуры?» — испуганно прислушался я к своим мыслям. И почему этот непонятный Вася назвал меня майором? На эти вопросы сознание ответа не давало.

Вообще-то одного человека по фамилии Кругляев я знал, ещё по школе, мы учились в параллельных классах. Но звали его не Вася, а, кажется, Роман. И он давно уже закончил свой земной путь, не пережив, подобно многим, наши «благословенные» девяностые.

Ну да бог с ними, с Кругляевыми — и с тем, и с этим. Нужно было срочно разбираться, что сталось со мной самим. Почему на мне чужие вещи? И — что, пожалуй, важнее — откуда взялись волосы на голове?

Может, показалось? Я провёл ладонью ото лба к затылку. Да нет, не показалось… Тогда я посмотрел на свою руку. Большая, широкая кисть с разбитыми боксёрскими костяшками, с лезущей из-под курточного рукава чёрной шерстью. Рука была не та, к которой я привык. Не моя это была рука.

Что это такое со мной творится, чёрт побери⁈

Однако пора было уже отсюда выбираться, сидение в снегу ничего не прояснит.

Тут открылся ещё один нюанс моего положения. У лыжи, что привёз мне самый первый бородатый «а ю окей», оказалось повреждено крепление. Оно болталось на единственном гнутом шурупе, и ехать, таким образом, возможности у меня не было.

Собрав лыжи и палки в охапку, я отправился вниз пешком. Но прошёл, держась края трассы и стараясь не поскользнуться, я совсем недолго. Один из лыжников, которые время от времени проносились мимо, притормозил рядом со мной. Бросил мне под ноги в снег комплект из пары лыж и, не сказав ни слова и даже не взглянув в мою сторону, тут же последовал дальше.

Я не раздумывая принял эту помощь от неизвестного доброжелателя. Оставил на обочине своё поломанное и довольно быстро приехал к окончанию трассы.

Там всё было забито людьми в разноцветных зимних одеждах. Непривычного, старинного какого-то вида подъёмники отправляли кресла с лыжниками вверх по склону, работали кафе и магазины, из динамиков пела АББА. Место было чужое и мне не известное, но к этому я оказался морально готов. Да и незнакомые вывески, что пестрели исключительно латиницей, сильно не удивили — я и так уже понял, что едва ли вернусь в сочинскую Красную Поляну.

Но сейчас меня больше интересовало другое.

Оставив лыжи на одной из множества специальных уличных стоек, я отыскал в окружающей суете указатель с буквами W и C. Скоро я уже тянул на себя