Самый сложный план - Сергей Зонин

— Можно подумать, ты раньше не подвергался смертельному риску, — недоверчиво хмыкнула супруга. — При твоём-то образе жизни… но раньше я таких всплесков страсти за тобой не замечала.

— Риски бывают разные, дорогая. Одно дело — когда бластерный импульс пролетает у виска, не зацепив тебя, и ты говоришь себе: «Ну, он и не мог в меня попасть, у меня великое предназначение, оно не допустит, чтобы я умер так по-дурацки». И совсем другое — когда этот импульс прожаривает тебя насквозь, и ты первую неделю валяешься в состоянии клинической смерти, а следующую — чувствуешь, как врачи собирают тебя по кусочкам, гадая всё это время, кем же ты станешь — калекой или вторым Вейдером. А потом меддроид говорит тебе, что нерегенерируемых повреждений нет, что немного работы хирургов и месяц в бакте — и ты встанешь на ноги совершенно здоровым. И вот тогда ты понимаешь, что заново родился.

— Прости, — Таласса немного побледнела, — я не знала, что всё было так плохо.

— Я не хотел тебя пугать, поэтому в письмах описал ситуацию только в самом общем виде. Сейчас я могу об этом рассказать, потому что угроза уже позади.

Женщина крепко обняла его, затем посмотрела в глаза.

— Послушай… я не предохранялась сегодня. Может быть, попробуем ещё раз? Мы ещё не так стары…

Их сын, Гарош Таркин, погиб в 17 году после Великой ресинхронизации, и после этого супруги не пытались заводить детей.

— Конечно, дорогая, — улыбнулся Уилхуфф, прижимая её к себе. — Клану Таркинов нужен наследник.

— Честно говоря, не понимаю, зачем я вам понадобился, разве что поглумиться, — фыркнул генерал Ром Мок. — Не ждите от меня гостеприимства, Таркин. Я прекрасно знаю, кто отбил у моего проекта всё финансирование, и перевести стрелки на флот вам не удастся.

— Без гостеприимства я как-нибудь обойдусь, — пожал плечами гранд-мофф. — Мне нужно с вами о деле поговорить, а не в бане пьянствовать.

— О деле? Нет у меня сейчас никакого дела, благодаря вам!

— Кто отнял, тот может и вернуть, не так ли? Я не отрицаю, что строительство Объекта отняло значительную часть средств — но согласитесь, если бы ваш проект был успешен, Великий Визирь вряд ли стал бы снимать с него финансирование — нашёл бы какой-нибудь другой источник на замену. Сейчас же у меня для вас сразу три хорошие новости. Во-первых, мне не нужна больше та часть армейского бюджета, что в своё время пришлось отнять у вас — я вполне могу обеспечить Объект полностью за счёт ресурсов своего сектора. Во-вторых, я знаю, в чём причина неудачи проекта «Тёмный солдат», и как сделать его более успешным. В-третьих, я готов похлопотать перед Визирем за его восстановление.

— Звучит слишком щедро. Чего вы хотите взамен, Таркин? Присвоить мои разработки?

— В некотором смысле, генерал, только в некотором смысле. Имя под проектом останется ваше, все награды и почести — тоже ваши. Мне понадобится только результат проекта — сами Тёмные солдаты.

— Все?

— Нет конечно. Только те солдаты-клоны, что находились под моим командованием и до модификации.

— Модификации? Вы хотите возродить Фазу Ноль, а не переходить к Фазе Один?

— Естественно, генерал, естественно. Боевых дроидов хватало у сепаратистов — это их не спасло. Органический мозг всё ещё эффективнее в решении творческих задач — кому, как не вам это знать.

— Были эффективнее, — проворчал Мок. — Они стареют. Сейчас им уже по тридцать восемь биологических лет, гибкость мозга уже не та. Привычные задачи всё ещё выполняют на отлично, но вот в освоении новых техник… в лучшем случае наравне с обычными штурмовиками.

— Именно это мне и нужно, генерал.

— Нужно? Не понимаю!

— Ну это же элементарно, генерал! Подопытных зачастую подвергали процедуре против их воли, поэтому многие были не готовы к такому превращению. Подопытные не могли принять то, что они теперь больше машины, чем люди. Из-за этого случаи самоубийств были обычным делом среди тёмных солдат. Сейчас ситуация другая — клоны видят и чувствуют, что стареют. По меркам обычных людей они всё ещё на пике формы, но теми сверхлюдьми, что когда-то разгромили армию дроидов, они уже перестают быть. А служба в армии — всё, что у них есть. Поэтому сейчас, если предложить им пройти модификацию добровольно — найдётся множество желающих. Они будут гордиться тем, чем станут, а не стыдиться этого!

Ром Мок заинтересованно потёр подбородок.

— Любопытная идея, но никакая гордость не отменит того, что лет через пятнадцать это будет армия маразматиков. Мы можем заменить им почти всё тело, но не мозг. А на пенсию киборга не отправишь, его разве что списывать, — при этих словах генерал как-то хитро посмотрел на Таркина.

— Видите ли, генерал, я немного изучал эту тему. Старение мозга и старение тела — это два разных механизма, существенно отличающихся между собой. Я сейчас изложу очень упрощённо, на самом деле там всё сложнее, но если вкратце… мозг, нервная ткань, стареет, потому что нейроны умирают каждый год, а новые клетки не приходят им на замену. Тело же стареет, потому что клетки умирают каждый день, им приходят на замену новые, но качество и количество этих новых с каждым годом становится всё хуже. Иными словами, для мозга «поставки запчастей» в принципе не предусмотрены биологической программой (вернее, что-то там поставляется, но слишком мало в сравнении с убылью). Для тела же эти поставки обязательны, но вот поставщик подводит.

— И что из этого?

— А то, господин Мок, что каминоанцы не закладывали в своих клонов ускоренное старение целенаправленно. Это просто побочный эффект от их ускоренного созревания. Скорость обновления клеток с коротким сроком жизни у них удвоена. Следовательно, вдвое быстрее исчерпывается «запас поколений». Но у нейронов головного мозга предусмотрено всего одно поколение — от рождения и до смерти. И это единственное поколение длится у клонов столько же, сколько у людей с нормальным биоритмом. А может даже и больше, так как клоны в среднем здоровее. До шестидесяти лет можно почти не беспокоиться.

— Любопытная идея, но к сожалению, практикой не подтверждается. Я уже говорил вам — они в девятнадцать тупеют так же, как мы с вами в тридцать восемь.

— А это