Медный всадник - Мария Хомутовская

– Ладно, пусть будет три, – согласилась я, не вполне понимая, при чём тут сказки. – Но тогда и другие правила пусть будут как в сказке: или вы сотрудничаете с нами и добровольно даёте заглянуть в ваше прошлое, или нам придётся действовать согласно закону.

Он скривился.

– Значит, выбора у меня нет?

– На самом деле это очень важный выбор. – Я смотрела ему в глаза. – Если вы будете сопротивляться, то я вряд ли увижу много. Возможно, нам так и не удастся узнать ничего важного и вы останетесь в тюрьме до конца ваших дней.

Я видела, как Роман сглотнул.

– А может быть, вы не хотите сотрудничать, потому что вы и есть убийца? – небрежно поинтересовался Паша.

– Нет! – резко обернулся к нему Роман. – Я никого не убивал! Вот что вы должны знать!

– Хорошо, – вмешалась я. – Благодарю вас за откровенность. Мы вернёмся через три дня.

Мне показалось, что Рома выдохнул, когда я поднялась и двинулась к двери.

* * *

– Какие же выводы мы можем сделать из этого разговора? – спросил Паша, когда мы проделали весь осенённый бюрократией обратный путь и вышли за территорию тюрьмы.

Оказалось, что, пока мы проводили допрос, к Крестам стянулись тёмные, набухшие тучи. Вот-вот пойдёт дождь. Мы шли к небольшой стоянке, где оставили машину. Мимо по дороге проносились автомобили на такой скорости, словно хотели как можно быстрее проскочить этот участок.

На другой стороне дороги раскинулось поле. Оно уже начало зеленеть, а на кустах неподалёку от нас раскрывались просыпающиеся почки. Кому приходит в голову сеять смерть среди этого торжества жизни?

Я пересказала Паше свои умозаключения про два варианта.

– Есть и другие возможности, – заметил Паша, открывая дверцу машины. – Он мог не захотеть проводить сеанс при Степане.

Степан с нами не вышел, он остался в тюрьме по каким-то своим делам. Отчитываться перед ним нам не пришлось, он и так всё слышал через камеру. Паша спросил его, почему клиент отказался сотрудничать, но тот и сам удивился. Он обещал поговорить с Романом.

– Почему ты думаешь, что Степан мог нам помешать? – спросила я.

– Не знаю, – пожал Паша плечами. – Я пока накидываю варианты. Мы не знаем, в каких они отношениях, возможно, что Роман боится адвоката.

– Или Роману действительно причинили боль вмешательством провидца или сенсорика, – заметила я. – Я видела, что он испугался.

– А это возможно?

– Ну конечно! Ты слышал, что он рассказал? Он явно побывал по крайней мере на одном месте преступления. Его память защищает его от ужасных вещей, но когда провидец пытается пробить защиту – это может вызвать физическую боль. Моё же истощение после сцены убийства было вполне реальным!

Паша задумался.

– Но ты смогла бы пробить его защиту?

Я покачала головой, глядя на проезжающие мимо машины.

– Не знаю. Я всё же надеюсь, что он будет сотрудничать, потому и дала ему время. Я же не специалист! Никогда не занималась такими вещами! Тем более никогда никого не принуждала показывать воспоминания! У меня может ничего вообще не получиться!

Паша обнял меня за плечи.

– Не беспокойся, у тебя всё получится. Скорее всего, он согласится и всё пройдет отлично. Теперь ты в Ордене, придётся решать сложные задачи.

Про себя я подумала, что, похоже, это первое моё настоящее дело. И никогда ещё мне не было так страшно. Страшно, что Паша и Дима ошиблись во мне.

– А что ты думаешь о Роме и Анне? – перевела я тему.

Паша отстранился и взял меня за руку.

– Что это полное безумие! Ты видела, как он покраснел? Она явно ему нравится, но в его положении это, скорее, трагедия… Как он с этим справится?

– А мне кажется, что он ей тоже нравится, – лукаво заметила я. – Она так часто его навещает – явно верит в его невиновность! Может быть, мы докажем, что убийца не он, и его выпустят.

– Ты веришь в хеппи-энд?

– А почему нет? Весна же всё-таки.

Я вдохнула полной грудью, прежде чем сесть в авто. И даже несмотря на запахи выхлопных газов и канализации, я уловила в воздухе знакомый, свежий и лёгкий весенний аромат.

Глава 6

Границы возможного

У меня немного дрожали руки. Аня вошла, как обычно, с самым серьёзным видом и заняла своё место напротив. Но, по-моему, сегодня она была особенно красива: волна светлых волос, лёгкий блеск на губах, короткая юбка.

– На улице очень тепло, – сказала она. Может, заметила мой взгляд на своих ногах? – Вы ходили сегодня на прогулку?

– Да, прогулялся перед обедом, – подхватил я разговор. – Но было ещё прохладно.

– Скажите, вы вспомнили что-то новое? – Она задавала этот вопрос каждый раз.

Но и мой ответ каждый раз был неизменным:

– Нет.

– Что ж, тогда… – Аня опустила взгляд в свою тетрадку и вновь принялась что-то спрашивать у меня.

Но именно сегодня её вопросы и, уж тем более, мои ответы казались мне незначительными. Сегодня я видел, что между нами происходит что-то большее, чем этот дурацкий разговор. Я подмечал каждую улыбку, каждое её движение, пытаясь разгадать: есть ли у меня шанс.

Наконец Аня сказала:

– Вы сегодня витаете в облаках, Роман. Думаю, пока хватит.

– Постойте минуту! – Я испугался, что она сейчас уйдёт. Но Аня лишь закрыла свою тетрадь.

– Что такое?

– Я… Я благодарен, что вы пытаетесь разобраться в моём случае. – Я говорил не то. Но под взглядом голубых глаз решиться было очень сложно. – Я правда очень… рад нашим встречам.

«Тюфяк, ты должен сказать ей! Что ещё тебе терять?» – вопил внутренний голос.

«Её, – подсказывал разум. – Она испугается и уйдёт навсегда».

– Как ни странно, я тоже рада. Вы тоже помогли мне, – чуть улыбнулась Аня.

– Я? – От удивления я забыл, что хотел сказать. – Чем?

– Вы помогли мне справиться с горем. А ещё благодаря вам я больше поверила в себя.

Я прокрутил в голове её слова. Сердце у меня застучало как сумасшедшее.

– Значит, вы верите, что я не убивал?..

– Не важно, во что я верю. Нужны твёрдые факты, – отрезала она, но смотрела при этом так, что у меня всё ликовало внутри. Она мне верит! – И я изо всех сил постараюсь их найти.

– Я… У меня… – Я закрыл глаза и выпалил: – Я люблю вас.

С великим страхом я открыл глаза. Аня покраснела, но смотрела не на меня, а куда-то в сторону, прикусив губу. Молчание затягивалось, становясь жутким. Мне показалось, что я разрушил то единственное, что составляло мою жизнь.

– Прошу вас, скажите хоть что-то! Я понимаю,