Рожденная землей - Эбби-Линн Норр

– На второй день две башни треснули, и огромная стена между ними рухнула, раздавив десятки людей и разрушив защиту. Оставшиеся в живых пытались откупиться деньгами, но были застрелены или преданы мечу.

– И женщины с детьми тоже? – спросила я в ужасе.

– Нет, – Эмили покачала головой и повернулась лицом ко мне в лунном свете, – их повесили.

Я сглотнула.

– Чудесная история для праздничного вечера.

– Ага, не очень веселая. Но если мы не будем помнить о них, то кто? Вот поэтому я и выучила имена всех погибших.

Она взглянула на луну и начала перечислять старинные гэльские имена, загибая пальцы:

– О’Куинн, Мак-Домнейл, О’Баоилл, Де Паор, Мак-Катайн, О’Кионг, О’Руарк… Я могу продолжить.

– Пожалуй, не стоит. Нужно вернуться к Джашеру. Спасибо за урок истории. Теперь мне довольно жутко.

Эмили рассмеялась.

– Прости. Я правда сильно увлечена нашим прошлым. И это не просто история осады, в шестнадцатом веке здесь был крайне важный стратегический пункт.

Мы развернулись и вместе пошли к танцполу.

– Почему такой важный? – спросила я, выискивая Джашера.

– Как только англичане освоили тактику прорыва крепостной обороны, они повторяли этот трюк снова и снова. Гарнизоны Ньюкасла, Раткила, Баллидаффа и другие пали таким же образом. А потом началась партизанская война.

– Потрясающе, – бросила я, но уже совсем не слушала. Я заметила Джашера и вся похолодела. Что-то пошло не так. Его лицо было бледным, а взгляд метался по сторонам, различая нечто такое, чего я видеть не могла.

Продираясь сквозь толпу к Джашеру, на ходу я шепотом ругалась:

– Дура. Мы просто идиоты!

Ускоряя шаг, я сказала своей спутнице:

– Эмили, прости, мне стоит поторопиться.

– Ну… ладно, – ответила она позади меня, явно в замешательстве от моего внезапного побега.

Ребята разговаривали с Джашером, и он пытался сфокусироваться на беседе, но у него не получалось. По тому, как его рассеянный взгляд блуждал от одной точки к другой, было ясно, что его преследует далеко не одна сущность.

– Что с тобой, Джашер? – заволновался Колин, когда я, наконец, протиснулась к кузену. – Выглядишь так, словно увидел привидение.

– Джашер, – я прикоснулась к его плечу, и его растерянные глаза вдруг обнаружили меня, словно я материализовалась из ниоткуда.

Он вскинул брови, и на лице его отразилось чувство облегчения.

– Джорджи, – прохрипел он.

– Что так… – заикнулась было я, но тут же остановилась на полуслове и перевела дыхание. Меня бросило в жар, мне захотелось кричать, но я подавила истерику.

– Ребята, простите, – я развернулась к стоящей компании и заставила себя улыбнуться. – Рада была познакомиться с вами. Но у меня что-то разболелась голова. – Для пущей убедительности я прижала пальцы к вискам и чуть скривилась. – Джашер, можешь отвезти меня домой?

Этот спектакль никуда не годился – притворяться у меня выходило скверно, но мне было все равно. Единственное, что меня по-настоящему заботило, – не видеть больше такого выражения на лице Джашера.

Он поднялся на ноги и взял меня под руку.

– Конечно.

Мы быстро попрощались с Колином и его друзьями и направились к воротам. Я крепко сжимала ладонь Джашера и вела его за собой. Он начал бормотать что-то на гэльском языке, отчего у меня по коже словно миллионы муравьев побежали. Я понимала, что кузен говорит не со мной.

– Они преследуют тебя? – спросила я.

Джашер продолжал говорить на гэльском, и в его голосе звучала мольба. Только когда мы сели в грузовичок и закрыли за собой дверцы, он ответил мне:

– Нет. Слава богу, они двигаются не слишком быстро и не уходят далеко от места своего обитания.

– Сколько их?

Он не отвечал. Я взглянула на его бледное лицо, на бисеринки пота над его бровями.

– Джашер!

– Я думаю! Эм-м-м… семь, – он схватился рукой за волосы, судорожно дыша. – Да, семь.

Посмотрев на меня, Джашер вдруг усмехнулся:

– Не расстраивайся, Джорджи. Я привык к такому. Ну, может, не к семи сразу, но…

– Зачем ты вообще позвал меня сюда? Ты ведь знал про Эйне, разве нет?

Сердце у меня колотилось от возмущения и досады.

– Ага. Мы это в школе проходим, – ответил он, разворачивая грузовичок на главном перекрестке Анакаллоу и направляясь в сторону дома.

Когда мы свернули за угол, я заметила человека, стоявшего поодаль от пятна света, отбрасываемого уличным фонарем, – так, мужской силуэт в мешковатой одежде. На голове у него была нахлобучена кепка-восьмиклинка, и это вызвало во мне смутные воспоминания. Что-то знакомое было также в том, как он двигался, – словно ожившее чучело или зомби. Я обернулась, когда мы проехали мимо, пытаясь понять, кого он мне напоминает, но мужчина уже остался позади, ничего больше рассмотреть не удалось. Я покачала головой и развернулась к Джашеру, желая вернуться к нашей проблеме.

– Я была идиоткой, позволив тебе отвести меня туда.

– Полегче, Джорджи, – произнес Джашер уже спокойным голосом.

Мы остановились у последнего светофора перед нашей проселочной дорогой.

– Это моя вина, не твоя. Не сердись.

– Я не сержусь, – сказала я, немного расслабившись. – Скорее, напугана выражением твоего лица. Было жутко.

– Ну, наверное, это было глупо. Но я просто хотел, чтобы ты увезла с собой побольше разных воспоминаний, а не об одном только садоводстве, – он сухо рассмеялся.

– О, не волнуйся. Теперь-то их точно немало, – заметила я, с дрожью припоминая звук его голоса, когда он говорил на гэльском с кем-то, кого я не могла видеть.

– Обычно в окрестностях Эйне скитаются только один-два духа, – сказал он и вздрогнул. – Интересно, почему сегодня их было так много?

– Может, из-за громкой музыки и толпы людей? – буркнула я, все еще несколько разгоряченная. – А чего они хотели?

– Того же, что обычно, – ответил Джашер, когда мы доехали до Сараборна и завернули в темный двор, – быть услышанными. И некоторых услуг.

– Услуг? – удивилась я по пути к скрытому во мраке дому.

– Ага. Всяких неожиданных вещей. Хотят, чтобы я передал сообщение их родственникам, которые сами уже давно умерли. Или чтобы откопал то, что они когда-то где-то зарыли. Некоторые просьбы и вовсе бессмысленные – например, посетить концерт от их имени.

– Что? Почему? – пораженная, я остановилась.

– Кто знает, Джорджи.

Джашер вздохнул, и я увидела, что усталость давит его, словно тяжелое пальто. Его красивое лицо осунулось и посерело.

– Давай лучше думать о жизни, – он взял мою ладонь и сжал ее. – У нас есть оранжерея, и внутри нее – жизнь. И мы будем там, когда она откроется миру. А теперь тише – Фейт спит чутко.

Мы вошли в прихожую. Джашер остановился и посмотрел на меня в полумраке.

– Может, не