Призраки Пянджа - Артём Март

Хусейн сидел, прислонившись спиной к стене шалаша, и монотонно, убаюкивающе рассказывал:

— Зубаир — человек привычек. Он никогда не станет рисковать. Никогда не пойдет на решительный шаг, если не будет уверен в том, что этот шаг окажется удачным. Он никогда не действует, если не уверен в том, что достигнет своей цели. А достигает он ее почти всегда.

— Странный подход для снайпера, — тихо проговорил я, глядя в темноту сквозь маскировочную сетку, нависшую над входом, — я не вижу в нем никакой гибкости.

— Зубаир закостенелый человек, — согласился Марджара. — Но недостаток, как ты сказал, гибкости он компенсирует опытом и выучкой. А еще он всегда рядом. Всегда наблюдает.

— И как по-твоему он поступит? — спросил я, на миг обернувшись к Хусейну.

Марджара задумался.

— Стрелковую позицию в этих местах слишком сложно организовать. Тропа идет под самыми скалами. Понижается слишком круто, чтобы залечь на ней. Скалы высокие, труднопроходимые. Стрелять прямо с них слишком опасно. Он легко раскроет себя. Не рискнет попасть под ответный огонь.

— А стрелять через ущелье Зубаир не будет, — дополнил я задумчиво. — Добраться туда сложно. Да и идти долго. А расстояние до нашей тропы и ветер исключают любую возможность прицельно вести огонь с того края ущелья.

— Верно, — кивнул Хусейн. — Потому он пойдет другим путем. Вернее, уже пошел. Зубаир станет готовить нам ловушки. Это могут быть мины, растяжки, камнепады. Он попытается уничтожить нас на расстоянии. Не спускаясь, не вступая в открытое противостояние. Если не будет уверен в успехе. В том, что он ничем не рискует. На этом я и хочу сыграть.

— У тебя есть план действий? — спросил я.

Мартынов зашевелился под плащ-палаткой. Поднялся и принял сидячее положение. Отпил немного воды из фляжки.

Тогда я понял: он не спал. Он просто лежал. Ждал. Отдыхал.

— Я до сих пор не пойму, почему он просто не придет и не закинет нам сюда гранату, — проговорил Мартынов хрипловатым, сонным голосом.

— Рискованно, — покачал головой Хусейн. — Если что-то пойдет не так, если его заметят раньше времени, план провалится. Я говорил, что Зубаир не привык рисковать.

Мартынов вздохнул. Он поджал ноги по-турецки, оперся на стенку спиной и сложил руки на груди. Выдохнул пар. Потом потянулся за сигаретой. Стал курить, пряча уголёк в кулаке.

— Что ты предлагаешь? — спросил я Хусейна.

Тот помедлил отвечать, но все же заговорил:

— Вам не понравится этот план.

— Говори, — бросил я. — Не стесняйся.

— Выманить его. Заставить сойти на тропу со скал.

— И как же? — кивнул Мартынов Хусейну вопросительно.

— Поймать на живца. Зубаир — кровожадный человек. Если можно убрать часового быстро и аккуратно врукопашную, он не пройдет мимо. Не упустит возможности вымазать свой нож в крови. Если, конечно, увидит, что самому ему ничего не угрожает.

Мартынов неприязненно уставился на Марджару. Выдохнул дым и сунул сигарету в недоверчиво искривлённые губы.

— А ещё он оставит оружие, — сказал Хусейн. — Он никогда не берёт винтовку врукопашную.

— И кто же будет живцом? — хмыкнул я.

Мартынов неловко прочистил горло. Марджара молчал и неподвижно сидел на нарах.

— Ты сам говорил, что главная его цель — ты, — сказал Мартынов. — На тебя он пойдёт охотнее.

— Если я погибну, — ответил ему Хусейн тихо, — ваши спецслужбы не получат информации о «Пересмешнике», которой я располагаю. Мною рисковать нельзя.

— Как неожиданно, — язвительно сказал Мартынов. — Ну конечно. Давайте, приманкой будет кто-то из нас с Сашей. Тогда вам с Молчуном очень просто будет расправиться с тем, кто останется в живых! Саша! Я же говорю, ему нельзя доверять! Это всё похоже на хитрый план, чтобы перебить нас по одному!

— Мы не уйдём от Зубаира, — покачал головой Марджара. — Единственный способ выманить его — дать ему чувство превосходства над нами. Дать ему чувство, что перед ним лёгкая добыча. Если кто-то отобьётся от группы, он выйдет на охоту. Тогда остальные смогут устроить засаду. Я готов обсудить детали.

— Да у меня такое чувство, что это на нас устраивают засаду! Причём прямо сейчас! — возразил Мартынов.

Снаружи было черным-черно. Только силуэты гребней и горных хребтов можно было рассмотреть в этой спокойной горной темноте.

Звёзд не было. К ночи плотные тучи окутали небосклон, скрыв все звёзды и ночные светила, которые обычно казались с такой высоты намного ближе, чем были на самом деле.

— Ты не можешь рисковать собой, я понимаю, — сказал я Марджаре тихо. — Считаешь, что если умрёшь — твоя семья обречена. Я не стану тебя за это осуждать.

Я услышал, как Марджара пошевелился за моей спиной. Помедлил отвечать, но всё же ответил:

— Мои знания слишком важны. Если я умру…

— Но и рисковать одним из нас мы не будем, — сказал я и обернулся. Уставился в поблёскивающие в темноте глаза Хусейна.

Он не отвел взгляда.

— Так мы рискуем лишь кем-то одним. Если же ничего не предпримем, погибнем все, — возразил пакистанский разведчик.

— Нет. Мы одолеем твоего Молчуна, — я отрицательно покачал головой. — Но не будем рисковать одним из нас. Мы поступим иначе.

Мартынов внимательно смотрел на меня. Ждал, когда же я расскажу свою задумку. Взгляд Марджары тоже был прикован ко мне. Он казался равнодушным и немного отстранённым.

Я обрисовал им свой план в общих чертах. Кратко, но не забывая разжевать основные моменты.

— Говоришь, он станет действовать смело, только если почувствует превосходство над нами? — спросил я, когда закончил говорить о своём плане. — Тогда мы дадим ему это чувство. Пускай потеряет бдительность. И тогда мы нанесём удар, которого он не ждёт.

— Я согласен с Сашиной идеей, — хмыкнул Мартынов. — Так будет хотя бы честно.

— Значит, — уголки губ Хусейна снова едва заметно приподнялись, — значит, ты отказываешься рисковать одним членом нашей группы, но готов рискнуть всеми нами?

— Как выразился старший сержант Мартынов, — я мельком глянул на улыбавшегося Витю, — так будет хотя бы честно.

Хусейн ответил не сразу. Глаза его на полминуты остекленели. Он думал, прикидывал все за и против. Потом наконец сказал:

— И всё же я