Индульгенция 2. Без права на жизнь - Тимур Машуков

— На постой? — засеменил я рядом с ним, решив прикинуться валенком. Качать права и бить в себя в грудь пока рано.

— Ну а как же? У нас тут с этим строго. Ты, кстати, чародей али воин?

— А это имеет значение?

— Ну как же? Конечно, имеет. Надо же знать, к кому тебя отправлять — к волхвам али в дружину.Чем при жизни владел, тем и после смерти биться будешь.

— А биться — это обязательно? Я как бы человек мирной профессии.

— Не. Ты воин или чародей. Иначе тебя в Ирий, к умникам, да бездельникам забросило бы.

— А это что?

— А это Вырий — место, где живут те, кто не сдался и хочет продолжать биться со злом.

— А можно мне, ну, в интенданты какие? Или вот писарем могу, почерк у меня хороший.

— Смешной ты, и это хорошо. Смерть надо с улыбкой встречать. Кстати, как звать-то тебя?

— Видар.

— Просто Видар?

— Молод еще, чтоб по отчеству величать.

— Добре, Видар. А меня зови дядька Степан, я сотник порубежной стражи. Так-то я у корней дозор несу, но вот сегодня будто зовом потянуло сюда. Пошел, хоть и сомневался. А гляди, тут ты. Тебя встретил. Видать, не простым человеком ты был при жизни.

— У корней чего?

— Древа Великого. Оно кроной-то сюда выходит, а корнями в Навь проклятую. И оттуда к нам лезут души неупокоенные, да злые.

— Что, вот так прямо по корням и карабкаются?

— Зачем же карабкаться — через разрывы ткани земли проходят. Да не спеши, все еще узнаешь. Я не волхв, чтобы красиво рассказывать.

— И вы прям с ними сражаетесь? Типа, мечи наголо и в атаку?

— А куда деваться? Манит их свет, терзает боль совершенных поступков, что во сто крат увеличилась в Нави. Очистится хотят, уйти на перерождение — да не заслужили, ибо тьмы в них много осталось.

— И вы их убиваете. А они вас, как я понимаю?

— Не убиваем, а развеиваем. То, что мертво, умереть снова не может. Но ослабляем их, так, как и они нас. И крепко стоим на страже, и не пройти темному ворогу мимо заставы богатырской. ЛЮБО!!! — заорал он.

— ЛЮБО!!! — ответили ему сотни голосов.

Черт, даже не заметил, как мы оказались в старинном городе, окруженном высокими стенами. Не иначе, магия какая.

Дома, срубленные из тёмного дерева, стояли тесно, будто оберегая друг друга от ветров и невзгод. Крыши, покрытые соломой, золотились под лучами заходящего солнца, а из труб вился дымок, смешиваясь с запахом свежеиспечённого хлеба и трав. Узкие улочки, вымощенные булыжником, вели к центральной площади, где возвышалась капище с резными узорами, словно кружевом оплетающими её стены.

— А кто такая Люба? — уточнил я у него, и впервые на меня посмотрели, как на идиота. Правда, этот взгляд тут же сменился на понимающий — не иначе, как за юродивого приняли. А к ним на Руси всегда относились с почтением и снисхождением. То есть, могу нести любую дичь, и мне за это ничего не будет? Надо обдумать этот момент. Потому как, судя по всему, я тут надолго застрял. А вот понять, на хрена меня сюда закинули, надо срочно. Иначе ждут меня глубокие потрясения и переживания. Не думаю, что духам Нави понравится, что я режу их жителей. А этим не понравится, что я не режу этих. Усидеть на двух стульях сложно, но я все же попробую.

Нет, так-то я не против доброй драки, и даже целиком за. Но трусоватый Видар смешался с храбрым Костей, и родилось вот это вот существо, которое непонятно как себя ведет. Надо думать.

— Здрав будь, Велигор, — чуть поклонился мой провожатый вроде как молодому мужику, но с длинной бородой. Одет тот был в сводобную рубаху, вышитую рунами, просторные штаны, да сапоги с щегольски приспущенными голенищами. На поясе висели пара склянок, а руки сжимали длинный посох с тотемным вороном на конце. Откуда он взялся на нашем пути, я не понял. Совсем внимание ни к черту. То один подкрался, то второй. Так и грохнут, а ты и не заметиш, от чего помер.

— И тебе поздорову, Степан, — так же поклонился тот. — Кого в городище привел?

— Да вот, наткнулся на него у приграничья. Видар, добрый молодец.

— Ох, не сильно-то он добрый, Степан, -сказал тот, глядя на меня с подозрительным прищуром.

— Иных там быть не могло, — сразу насупился богатырь. — Через преддверье Яви только светлые души проходят.

— Не говори мне то, что я и так знаю. Ладно, с ним я сам поговорю. А ты ступай, пока твоя дружина по кабакам не разбежалась.

— Наговариваешь ты на них. Верные воины они…

— Не пропускающие ни одной юбки, ни чарки вина.

— После доброго боя не грех это. Еще пращуры завещали нам…

— Ой, все, иди уже. Я твоими отговорками сыт по горло. Будете буянить, на дальнюю заставу отправлю. Мне как раз запрос пришел от тамошней дружины — смены просят.

Тот как-то странно посмотрел на волхва, но все же спорить не стал. И хлопнув меня по плечу латной рукавицей, быстро исчез меж домов. Я даже не заметил, как он это сделал. Нет, ну точно волшебство телепортации они тут освоили и практикуют. Хочу так же!

— Пойдем, Видар, поговорим, да решим, как дальше жить будем.

Развернувшись, он пошел в сторону дома, попутно раскланиваясь с людьми. И их тут было реально много.

Город кипел жизнью средневекового поселения. Отовсюду слышались крики, рев домашних животных — на хрена они тут вообще не понятно, — звуки молота из кузни. Клянусь, я даже запах навоза уловил! И это Ирий, ну, или Вырий, как назвал его Степан?!!! Они же тут все не живые! Кстати, а о том, что я как раз таки живой, никто пока не догадался. Это вообще как? Вон, в Нави сразу вычислили, а тут… Странно.

Зашли в дом. Внутри было тепло и уютно. Печь, сложенная из грубого камня, занимала почти всю стену, её жар обволакивал комнату, как материнские объятия. На полках, уставленных глиняной посудой, поблёскивали медные кувшины. В углу, на широкой лавке, лежали расшитые рушники, а на столе, покрытом домотканой