Ленька-карьерист - Виктор Коллингвуд

И я, вооружившись договором с ХПЗ и рекомендательными письмами из парткома, отправился в свой «крестовый поход» по станкостроительным заводам Москвы.

Первым в моем списке был завод «Красный пролетарий». Я встретился с его главным инженером, человеком старой, дореволюционной школы, поначалу отнесшимся ко мне со скепсисом.

— Студенческое КБ? — хмыкнул он. — И что же вы, молодые люди, можете предложить нам, старикам?

Я молча разложил перед ним чертежи нашей пневматической шлифмашинки. Он долго, внимательно изучал их, потом взял в руки наш опытный образец, который я принес с собой.

— Хм… — протянул он. — Конструкция проста, но остроумна. И материал, я вижу, подобран грамотно.

— Мы можем дать вам чертежи, — сказал я. — А вы — наладить у себя серийное производство. Спрос, я вас уверяю, будет огромный. А мы, со своей стороны, готовы разработать для вас и другие модели ручного пневмоинструмента.

Инженер задумался. Идея была заманчивой. Получить готовую, отработанную конструкцию, не тратя время и средства на собственные разработки.

— Что ж, — сказал он наконец. — Предложение интересное. Присылайте ваших конструкторов. Обсудим детали.

Следующим был завод «Станкоконструкция» — мозг всей отрасли. Там я говорил не о производстве, а о науке. Я рассказал им о наших разработках, о планах по созданию новых, советских станков. И предложил им сотрудничество.

— Вы — теория, — говорил я. — А мы — практика. Давайте работать вместе. Вы даете нам научные консультации, помогаете с расчетами, а мы, в наших мастерских, будем создавать и испытывать опытные образцы. А для начала можно заняться копированием западных станков. У нас в училище есть много отличных экземпляров — мы можем снять с них чертежи, подготовить спецификации, а вы — разработать техпроцессы и документацию на изготовление их в наших условиях!

Моя идея нашла отклик. Молодые, талантливые инженеры, изнывавшие от недостатка экспериментальной базы, с восторгом ухватились за возможность воплотить свои идеи в металле. Теперь дело было за нами. Нужно было провести идею копирования иностранных станков через совет нашего КБ. И я инициировал расширенное заседание Совета. Пришли все: и комсомольский актив во главе с Ланским, и наши ребята-конструкторы, и даже несколько молодых преподавателей.

— Товарищи, — начал я, разворачивая на столе большой лист ватмана. — Наше Бюро Малой Механизации с честью выполнило свою первую задачу. Мы доказали, что способны не только чертить, но и делать. Но это — только начало. Пришло время для настоящего, большого, государственного дела.

Я сделал паузу.

— Я провел переговоры с руководством московских станкостроительных заводов, — я намеренно преувеличил масштаб своих контактов, — с «Красным пролетарием» и заводом имени Орджоникидзе. Они готовы сотрудничать с нами. Они готовы предоставить нам всю необходимую документацию для того, чтобы мы, здесь, в наших мастерских, начали работу по воспроизводству лучших иностранных образцов.

Я ткнул пальцем в чертеж.

— Я предлагаю начать с двух моделей. Первое — американский универсальный токарно-винторезный станок «Lodge Shipley». Это — настоящая «рабочая лошадка», основа любого механического цеха. И второе, — я понизил голос, — швейцарский прецизионный координатно-расточной станок «SIP». Это — «король станков», ключ к производству точных деталей для авиационных моторов и коробок передач.

В аудитории воцарилась тишина. Все понимали масштаб задачи. Это был не просто ремонт или изготовление приспособлений. Это был вызов. Вызов всей западной промышленности.

— Если мы сможем скопировать эти станки, — продолжал я, — если мы наладим их мелкосерийное производство здесь, в наших мастерских, это будет не просто успех. Это будет революция.

И тут слово взял Ланской. Он сидел с кислым, недовольным лицом. Я видел, что мой успех, мой растущий авторитет не дают ему покоя.

— Революция — это, конечно, хорошо, товарищ Брежнев, — сказал он своим скрипучим, менторским тоном. — Но вы, кажется, немного увлеклись. Чтобы скопировать станок, его нужно сначала что сделать? Правильно. Разобрать. До последнего винтика.

Он обвел всех победным взглядом.

— А эти ваши «Lodge Shipley» и «SIP» — они ведь у нас в училище в единственных экземплярах. Это — наша главная учебная база. Если мы их разберем, то на чем будут учиться студенты? На чем будут выполнять лабораторные работы? Вы предлагаете, ради ваших прожектов, остановить весь учебный процесс на факультете? Да это — саботаж!

Что же, аргумент был веским. Я видел, как засомневались некоторые преподаватели. Ведь когда ответственные товарищи слышат про какое-то свежее, острое предложение, мысль о том, «как бы чего не вышло», всегда приходит в их головы первой. Ланской торжествовал: он нашел слабое место в моем плане.

Собрание закончилось ничем. Нужно было найти другое решение. И я знал, к кому за ним пойти.

На следующий день я добился приема у профессора Климова и изложил ему свой план и ту проблему, которую озвучил Ланской.

Владимир Яковлевич слушал меня, и в его умных, проницательных глазах плясали смешинки.

— Да, Сергей Аркадьевич у вас, я вижу, бдит, — усмехнулся он, когда я закончил. — За учебный процесс радеет. Что ж, по-своему он прав.

— Так что же делать, Владимир Яковлевич? — спросил я. — Неужели идея провалится из-за этого?

— А ты, Леонид, головой подумай, — сказал Климов. — Когда у нас студенты не учатся? Когда у нас пустуют мастерские?

— Летом! — воскликнул я. — На каникулах!

— Вот именно, — кивнул он. — Летом. С июня по август. Три месяца. Учебный процесс остановлен. Мастерские свободны. Чем не время для вашей «революции»?

Решение было, прямо скажем, простым и гениальным.

— Мы можем, — продолжал Климов, — создать на лето специальную студенческую конструкторско-ремонтную бригаду. Официально — для планового ремонта и профилактики станочного парка. А на деле — будете заниматься своим «обратным инжинирингом». Разбирать, обмерять, делать чертежи. А к сентябрю, к началу нового учебного года, соберете все обратно. И волки будут сыты, и овцы целы. И ваш Ланской носа не подточит.

Я смотрел на этого мудрого, хитрого человека и восхищался им. Он не просто дал мне совет. Он дал мне готовый план действий. План, который позволял обойти все бюрократические препоны.

— Спасибо, Владимир Яковлевич! — от всей души поблагодарил я его. — Вы меня просто спасли!

— Действуй, Леонид, — улыбнулся он. — Я в тебя верю. Только уж как-нибудь соберите обратно эти станки без того, чтобы остались лишние детали!

Так, шаг за шагом, я начал плести свою