Девочка-птица - Нелли Мёле

заметила рядом с дверью прямо под собой начищенную до блеска латунную табличку. На ней крупными буквами значилось «ШТАЙН». Фамилия казалась какой-то знакомой – но откуда я могла её знать?

Через пару секунд я поняла: ведь Аурелия упоминала некоего Ксавера Беркута. «Штайн» и «Беркут[1]», дословно «Штайнадлер» – вряд ли же это просто совпадение? Потом вспомнились Зингер и Певчая, она же Фогельзингер. Получается, у аваностов две фамилии: одна для мира людей, другая для их тайного сообщества? И значит, Милан в родстве с этим Ксавером Штайном-Беркутом?

На мгновение мне стало плохо. Неужели Ксавер, глава аваностов – это отец Милана? Я прищурилась, пытаясь различить закруглённые буквы имён, выгравированных на табличке под фамилией «Штайн». «Марлин», «Мильва», «Милан».

Никакого Ксавера не было.

Я распушила перья, и цепочка с медальоном звякнула у меня на груди.

– Эй, это что такое? Ты же собиралась улететь, – крикнула та самая сойка с крыши гаража.

– Не лезь ко мне, – прошипела я в ответ. – Тогда быстрее от меня отделаешься.

Просто удивительно, что среди птиц приходится вести себя так же, как и среди людей. Эта сойка чем-то напоминала задиру Тома из моего класса: обычно я старалась не попадаться ему на пути.

Но именно сейчас я собираюсь исследовать дом Милана, поэтому просто проигнорировала сойку и полетела до угла дома, а затем прямо к заднему саду. Там я устроилась на боковом железном заборе, примыкающем к раскидистому кустарнику. Здесь меня никто не должен заметить.

Задняя стена квадратного дома почти вся состояла из огромных окон. Совсем как аквариум, подумалось мне. Обстановка разительно отличалась от нашей квартиры под самой крышей с маленькой кухонькой. Здесь всё казалось огромным, новым и очень дорогим. Я сразу заметила в окне у кухонной стойки Милана. Он насыпал себе в миску мюсли и отошёл к большому белому дивану. Стоя спиной ко мне, он явно наблюдал за милыми щеночками, мерцающими на огромном экране во всю стену. При виде этой картины у меня мелькнула мысль: Милан так же одинок, как и я. Мне даже стало его немного жаль. Но ненадолго – ведь он, скорее всего, и есть тот самый похититель.

У меня за спиной послышалось низкое рычание, положившее конец моим размышлениям! В то же мгновение я заметила тень, метнувшуюся вверх прямо рядом со мной. Я тут же расправила крылья, но было уже слишком поздно. Совсем рядом клацнули зубы огромной собаки. Я покачнулась, захрипела и свалилась с ограды – к счастью, по другую сторону от собаки.

За оградой, подскакивая с разинутой пастью, метался большой лохматый пёс. Нас разделяли только тонкие железные прутья. Я хотела перелететь на ближайшее дерево и там затаиться, однако вместо воздушных крыльев обнаружились руки.

В панике я оглядела себя. Я, Кайя-девочка, сидела на подстриженном газоне, а рядом с моей правой ногой лежала расстегнувшаяся цепочка. Я быстро схватила её: медальон и перо, слава богу, были на месте. Сердце колотилось как бешеное. Я затаилась за кустарником, не смея даже дышать. Входная дверь дома открылась, и раздался голос Милана:

– Эй, Бруно, ты чего?

Я зажала рот ладонью, подавляя стон: я так крепко сжимала своё бесценное украшение, что крючок пера вонзился мне в кожу. Может, попробовать снова накинуть на шею цепочку, чтобы превратиться обратно в сойку? Но мои руки так дрожали, что я никак не могла справиться с расстегнувшейся застёжкой цепочки. Хорошо, что сама цепочка не порвалась.

Нужно успокоиться.

Так я и сидела за кустом, медленно вдыхая и выдыхая. Бруно тоже затих. Я осторожно подняла голову и увидела, что он стоит у забора и, виляя хвостом, смотрит в сторону дома. Точно в замедленной съёмке я повернула голову правее: там на деревянной террасе стоял Милан и щурился от солнца. На шее у него поверх чёрной толстовки на серебряной цепочке висел овальный медальон. Сомнений не было: передо мной стоял аваност, который вдобавок ещё и являлся похитителем.

Возможность потребовать у него ответа была отличная. Но почему-то тело меня не слушалось, и я по-прежнему сидела не шевелясь в своём укрытии.

– Сейчас принесу тебе чего-то вкусного! – крикнул Милан псу, и тот тихонечко заскулил.

Едва Милан скрылся в доме, я вскочила на ноги, бросилась к воротам сада. Сидевшая на заборе сойка испуганно шарахнулась в сторону. Бруно опять залаял. А я уже выбежала за калитку и неслась по тротуару до следующего перекрёстка. В общем, всю дорогу до школы я бежала не останавливаясь.

После такого марафонского забега у меня кололо в боку, и совсем сбилось дыхание. Я распахнула дверь женского туалета.

– Наконец-то, – сказала Мерле, которая сидела у последней кабинки, прислонившись к стене.

Как же я была рада ей в тот момент!

– Я нашла здесь твой рюкзак. – Она указала на щель под дверью кабинки. – Ну что, у тебя всё получилось?

– Частично, – я соскользнула по стене на пол рядом с Мерле.

Подруга указала на цепочку, которую я по-прежнему сжимала в кулаке:

– Это украшение как-то связано со всем, что с тобой происходит?

Я кивнула, расстегнула наконец-то застёжку и повесила медальон на шею. Перо я уже успела спрятать в карман.

– Это связано с моим отцом, – сказала я.

Мерле вытаращила глаза: она знала, что я никогда не видела своего отца.

– Ты что, встречалась с ним? – спросила она. – Это он дал тебе эту цепочку?

Я помотала головой и громко сглотнула:

– Но я знаю, что он жив и, похоже, даже не предполагает, что у него есть дочь. – Я почувствовала комок в горле.

– Но в таком случае мы можем его найти. – У Мерле заблестели глаза, как и всегда, когда у неё появлялась идея. – Как его полное имя?

– Артур Зингер, – ответила я. – Мерле, ты что, думаешь, что я смогу с ним встретиться? – даже мысль об этом казалась чем-то невероятным.

– Ну конечно! – воскликнула Мерле и положила руку мне на плечо. – Откуда ты об этом узнала? Об этой семейной тайне, об отце и обо всём остальном?

И я рассказала ей об Аурелии, двоюродной бабушке моего отца, и о несчастном случае, который с ней недавно произошёл. Из меня как-то машинально это всё выплеснулось. Только всё связанное с аваностами я пропустила. Слова Аурелии о том, что наша тайна при любых обстоятельствах должна остаться тайной, глубоко засели в моей голове. Но закончила я словами:

– У семьи моего отца есть тайна. Она связана с этим медальоном. И мне нельзя о ней рассказывать ни одной живой душе.

Мерле смотрела на меня вытаращив глаза.