Шарлатан IV - Квинтус Номен

Но ее работа касалась именно «биологии и агрономии, а вся математическая часть все же осталась за мной, вот ей и занялся максимально плотно. Двумя частями занялся: исключительно административно я руководил группой, занимающейся созданием системы разработки эмуляторов произвольных вычислительных машин (то есть добывал в соответствующую группу новые вычислительные машины и набирал новых сотрудников, правда последнее большей частью возлагалось на отдел кадров, в основном из сотрудников МГБ состоящего), а по научной части занимался (стоя во главе другой, довольно уже большой группы математиков и программистов) сочинением аналитических программ. Сначала 'в лоб» расширил ту, которой уже успел воспользоваться, варварским способом расширил число анализируемых параметров до семи — после чего время, затрачиваемое на анализ данных, возросло раз так в десять. А затем, поняв бесперспективность использования в этом направлении «грубой силы», от программирования временно отошел и углубился в математику проблемы. И это было довольно трудно: человек, который в принципе мог ее решить, пока еще только начал задумываться о принципах системного анализа — причем думал он об этом на досуге, а так как он трудился в довольно секретном и очень важном оборонном институте, времени на досуг у него было очень немного. А отечественные институты пока даже базы по системному анализу учащимся дать не могли, так как о таком вообще еще никто даже и не слышал…

Но я-то не только о нем слышал, но и прекрасно знал, что это такое. Ведь и учился я у пионера этой науки, и в дальнейшем в основном именно задачи системного анализа решал. Но решал-то я их в довольно узкой области, а потому приличная часть «теоретического базиса» за ненадобностью у меня забылась — но стране-то было безразлично, помню я что-то или нет, ей результат требовался! Так что я, еще раз ситуацию обдумав, решил обратиться к человеку, который теоретически мог в решении проблемы помочь. И наверняка поможет — если я сумею ему внятно объяснить, что мне нужно и зачем это будет нужно ему. Не лично ему, а всему Советскому Союзу…

Иосиф Виссарионович был удивлен, когда его попросил о встрече товарищ Кириллов. Он, конечно, прекрасно помнил, кто это такой — этого мальчишку вся страна помнила. Но вот зачем он с такой настойчивостью хотел «поговорить об очень важном деле» с пенсионером, было совершенно непонятно. Сам Иосиф Виссарионович ведь официально никаких постов уже не занимал, да и неофициально старался в управление государством все же не вмешиваться… не вмешивался, даже несмотря на то, что соратники периодически его об этом и просили. Но почему просили соратники, было понятно: все же товарищ Сталин оставался высшим авторитетом для практически всех советских людей и в некоторых случаях его высказанное мнение могло какие-то процессы ускорить или упростить. А вот это молодой человек…

Не зря его прозвали Шарлатаном: он в любом деле, которым занимался, людям целей своих не раскрывал и почти никогда не сообщал даже тем, кто непосредственно с ним работал, зачем он собирается сделать то или иное. И часто эти люди думали, что они занимаются совсем не тем, что получалось в результате — а такая… скажем, хитрость была Иосифу Виссарионовичу не по нраву. Он всегда считал, что людям нужно показывать конечную цель и именно тогда люди будут к ней стремиться. Но, с другой стороны, в результате любого дела, затеваемого этим Шарлатаном, и люди гордились ими сделанным, и стране весьма ощутимая польза приносилась. А еще из парня все же можно было извлечь информацию о его конечной цели. С трудом, но можно… вот только, подумал Иосиф Виссарионович, его вроде бы никто раньше не спрашивал именно о целях — и ему стало интересно, а если его в лоб спросить, он ответит или снова будет, как это стало принято среди молодежи говорить, лапшу на уши вешать?

Иосиф Виссарионович усмехнулся про себя и, пригласив помощника, сказал:

— Я думаю, что с товарищем Кириловым поговорить смысл имеет. Пусть приезжает в следующее воскресенье. Часам, думаю, к одиннадцати…

В Москву я прилетел, как мне и предложили, третьего марта. И меня какие-то товарищи непосредственно у трапа самолета встретили, усадили в машину и отвезли… в моей прежней жизни это называлось «ближней дачей Сталина». И там, в большом зале на первом этаже, меня и встретил Иосиф Виссарионович:

— Рад, что вы не забыли пенсионера, Владимир Васильевич. Вы как, по прежнему любые вина игнорируете?

— Не любые Иосиф Виссарионович, есть парочка Массадровских, которые мне нравятся… но и их я лишь по праздникам… большим праздникам употребляю. А так как я попросил вас со мной встретиться не ради праздника, а исключительно по делу, то, пожалуй, воздержусь.

— Ну и правильно. Тогда… сейчас чай подадут, а вы тем временем излагайте ваше дело.

— Я хочу у себя в Пьянском Перевозе учредить институт…

— Так если мне память не изменяет, вас директором института и назначили. Или я ошибаюсь?

— Нет, но я хочу учредить институт учебный. Есть такая наука, системный анализ… то есть ее пока еще как целостной науки нет, но уж очень стране она нужна. Если вкратце, то с ее помощью можно на базе довольно неполной информации получить абсолютно правильные выводы… и прогнозы на будущее, причем прогнозы того, как будет что-то развиваться при определенном воздействии на систему. И с ее помощью можно будет выбрать воздействия наиболее оптимальные. Не лучшие, и именно оптимальные, то есть выбрать самые недорогие воздействия, приводящие к максимальному результату.

— Да, я помню: мне еще Людмила Всеволодовна рассказывала о вашей теории минимального воздействия, но указывала, что для вычисления такого всю страну за арифмометры посадить на долгие годы придется. Но вы вот взяли — и придумали машины вычислительные, способные такие расчеты проводить быстро.

— Ну, во-первых, машины не я придумал… я лишь немного помог тем, кто их придумывал. А во-вторых, определение минимального воздействия на систему требует об этой системе очень много всего знать, а сейчас мало что о большинстве систем мы почти ничего и не знаем, мы даже не знаем, что знать-то нужно. Вот взять к примеру сельское хозяйство: все теперь знают, какую почву нужно создать, чтобы урожаи всегда рекордные были. И в Нижегородчине на всех огородах уже мужики такие себе устроили, почти на всех. Там,