Вперед в прошлое 13 - Денис Ратманов

Медсестричку с капельницей отвлекать не стал, направился на пустующий пост, отсчитал пятнадцать цветов, достал из кармана «Сникерс»…

— Ты что тут… — грозно прогромыхал за спиной женский голос.

Я обернулся. На меня надвигалась… надвигалось нечто огромное, усатое, носатое, пучеглазое и очень грозное в белом халате. На мгновение меня парализовало, казалось, что она сейчас обрушится, сметет…

— Я хотел вас поздравить. — Протянул я ей букет и батончик. — У вас такая тяжелая неблагодарная работа. С прошедшим праздником… милая сестричка!

Вспомнилось, что Каналья учил обращаться так даже к старушкам. На глазах с грозной фурией произошла метаморфоза, она часто заморгала, взяла цветы, и вот уже не грозовая туча летит, а стоит растерянная женщина, которой цветы в последний раз дарили, наверное, лет двадцать назад.

— Вот неожиданно! Спасибо. А ты к кому?

— К Наташе Мартыновой, я ее брат.

Женщину перекосило, она потупилась — я насторожился, заподозрив неладное.

— Что с ней?

— Ее… как бы это сказать… разбил психоз. Чтобы не причинила себе вред, ее привязали к кровати.

Я читал, что такое случается у тяжелых больных, но сейчас чувствовал, что дело в другом. Потому недолго думая прямо с цветами бросился к сестре.

В палате стояло восемь коек. Шесть соседок Наташки посмотрели на меня кто с жалостью, кто — с неприязнью. Я швырнул букет на свободную кровать и, не снимая рюкзака, метнулся к Наташке. Она была очень бледной, волосы разметались по подушке, на щеке красовался кровоподтек. За руки и за ноги лоскутами простыней ее привязали к кровати.

— Забери меня отсюда! — прокричала она, а я замер, не зная, что делать.

Вдруг она и правда не в себе, вон как глаза блестят… Но у нее они всегда так блестят, когда она злится.

— Пошла вон, ведьма! — крикнула Наташка, глядя мне за спину.

Там высилась медсестра-горилла.

— Я не сумасшедшая! Развяжите меня! — Наташка дернулась и разрыдалась.

Не похоже на припадок, похоже на обычную женскую истерику. Я обнял Наташку, она дрожала всем телом, скользкая щека скользила по моей щеке.

— Пашка, я не сумасшедшая. Я спросила, что со мной. Она мне сказала, что я никогда… что я… я… бесплодная… дефективная. Что я уро-од! Зачем жить, если я — дефективный уро-од⁈

— Кто сказал?

— Врачиха. Лы… лысая.

— Фашистка, — откликнулась толстая страшка под капельницами. — Довела девочку.

И тут внутри меня будто бы оборвалась струна. Я распрямился, развязал сперва ноги, потом руки сестры, обернулся к медсестре, рассчитывая отбиваться от нее, но прочел на ее некрасивом лице… понимание. И тетки в палате смотрели с пониманием.

Наташка была только в трусах. Закутавшись в простыню, она свернулась калачиком. Вдохнув и выдохнув, я снял рюкзак, погладил ее по голове и сказал:

— Эта лысая — дура и мизантроп. Она ненавидит людей. Я разговаривал с той, что тебя спасала. Она сказала, так бывает, но ничего фатального, ты сможешь выносить и родить. Если совсем уж случай тяжелый, то делают операцию, после которой ты все сможешь. Ты ведь тяжелое подняла и спровоцировала… Так что ничего фатального.

Наташка судорожно вздохнула и пролепетала:

— Зачем же так… если это неправда… Или ты врешь?

— Можешь поговорить с Юлией, она грамотная, но сегодня не дежурит. Я не разбираюсь в женских болячках, откуда бы мне такое знать? Просто передаю то, что она мне рассказала.

Я положил цветы ей на тумбочку, вытащил тормозок с едой.

— Вот, это тебе, поешь.

Меня еще трясло от злости, но я заставил себя успокоиться. Надо быть решительным и холодным, иначе ничего не получится. Другой бы на моем месте желал Крюковой смерти, мучений, болезней, но что это изменит? Только умножит зло, которого и так с избытком. У меня для нее было кое-что полезное. Только получилось бы.

Глава 9

Эмпатия

Постучав в кабинет заведующей, я решил не дождаться приглашения, подергал ручку двери — она была закрытой. Хотелось ударить ее. Широким шагом я направился к сестринскому посту, но там никого не оказалось. В манипуляционной женщина средних лет раскладывала стеклянные шприцы по стерилизационным боксам. Встрепенулась на мое «здравствуйте», вскинула голову.

— Не знаете, где Екатерина Юрьевна? Срочно нужна.

Отведя взгляд, медсестра сказала:

— На планерке, наверное.

— На планерке? В такое время?

— В курилке, какая, нафиг, планерка, — протараторила пробегающая мимо постовая медсестра.

Любят сотрудники заведующую! Вот порадуются, если у меня получится. А если не получится… Нельзя такое оставлять безнаказанным. Что я могу? Что-нибудь точно могу, на холодную голову придумывать надо. Скооперироваться с ментами, чтобы привлечь ее за взятку. Посадить не посадят, но откупаться ей придется долго.

Потому что такому человеку нужно работать в тюрьме для особо опасных, а не с больными, которые и так несчастны. Если суммировать вред, который причиняет серийный убийца средней руки и такой специалист, то Крюкова, однозначно, победит.

Навстречу мне вышла Наташка, замотанная в простыню, с блестящими глазами.

— Забери меня отсюда! — проговорила она. — Где мои вещи?

— Пытаюсь выяснить, — покривил душой я. — Подожди пока в палате, хорошо?

— Если она ко мне сунется, хоть слово мне скажет, я ее убью, понял? Так и знай!

Однако меня Наташка послушалась, вернулась в палату, закрыла дверь. А вон и заведующая несется — стремительная, дерзкая, подбородок вздернут, ежик волос белеет. А ведь красивая, стерва, была бы, если бы не стриглась под ноль.

— Ты чего здесь? — поздоровалась она со мной, и в ее голосе прорезались такие нотки…

Как у маньяка-педофила, который зазывает жертву в подворотню. Как у живодера, приманивающего животное. Думает, я несу ей подарочек, ну-ну.

Я колыхнул пакетом, утверждая ее в мысли, что мне хочется что-то ей подарить, она наживку заглотнула и открыла передо мной дверь. Я на всякий случай принюхался: вдруг система распознавания дала сбой, и передо мной гнилушка? В таком случае мое внушение могло ее убить, а стать чистильщиком, убивающим людей, я не готов, как бы ни было это полезно для мироздания.

— Сюда ставь, — она кивнула на стол.

— Вот это наглость, — усмехнулся я.

Крюкова развернулась чуть ли не прыжком, вытаращилась на меня. Казалось, сейчас оскалится и зашипит, но я вскинул руку.

— Екатерина Юрьевна Крюкова, послушайте и услышьте не только разумом, но и сердцем. Каждой клеткой тела услышьте и отложите в голове. Вчера вы чуть не довели до самоубийства мою сестру. Скорее всего, сознательно не раскрыв всю правду о ее патологии. Уж зачем, это на вашей совести.

Она разинула рот. Ее горло свело спазмом от неожиданности,