Вперед в прошлое 13 - Денис Ратманов

Я молча развернулся и побежал к сараю, где стоял мой мопед. Кровь, боль в животе… Не аппендицит у Наташки, а выкидыш. Судя по тому, что она потеряла сознание, началось серьезное кровотечение, и нужно срочно в больницу!

Ведь бывает так, что там даже физраствор отсутствует, не говоря о донорской крови, которая может Наташе понадобиться. Это в будущем в «скорой» есть все необходимое, сейчас же даже от сердца и давления может ничего не быть. Хроники носят с собой лекарство. Мама рассказывала, еще с прошлой жизни помню, у бабки на ее участке были сердечные приступы, которые могли случиться когда угодно и ни с чего. Если не сделать укол, сердце могло остановиться. Потому она всегда с собой носила спирт, жгут, ватку и ампулы.

Сколько людей погибло только потому, что нечем было оказать первую помощь! Потому срочно надо найти Наташку, поговорить с врачами, купить самое необходимое, заплатить за неразглашение, потому что иначе прибежит мама и вместо того, чтобы поддержать дочь, может начать истерить, стыдить и угрожать. Ну и нехорошо, если новость пойдет гулять по селу — случится именно то, чего Наташа боялась.

Куда Наташку повезли? Если кровь, очевидно, что в гинекологию. Но в какую? Ей шестнадцать. Не в детскую же. Во взрослую, куда же еще. А где она? Причем это должна быть хирургия или даже реанимация. Скорее всего, первая горбольница, там все отделения есть.

Пока катил мопед к воротам, ощущал на себе Борин взгляд. Теперь ясно, почему он себя винил — забыл набрать бабке уголь, подставил Наташку под удар. Если бы сняли нормальную квартиру у Жабы, этого бы не было. Черт, теперь я себя виню, что не ушел, когда стало ясно, что пора рвать отсюда когти. То одно, то другое…

Я вырулил на главную и покатил в город, пытаясь себя утешить тем, что, скорее всего, у Наташки непорядок со здоровьем, и беременность протекала не как следует. Потому что здоровый организм не должен так реагировать на небольшую, в принципе, нагрузку. Наверное же она неполное ведро набрала. Или полное, дуреха? Забыла о своем положении, не побереглась, резко напряглась — и вот результат.

Все понемногу виноваты и одновременно — никто. Но больше всего хотелось винить зловредную бабку. Но, если разобраться, она-то при чем? Договоренность была набирать ей уголь вечером? Была. Боря ее нарушил. Я не напомнил, не проконтролировал, и Наташка попала под раздачу, не смогла отказать, а сказать, что ей нельзя поднимать тяжести, постеснялась.

Эх… Еще и дождь начался, я не взял дождевик и теперь промокну до нитки. Но я уже километра четыре проехал — домой не вернусь. Для Наташки каждая минута может стать фатальной. Знать бы еще точно, какая у нее группа крови, а то вся информация с маминых слов. Вдруг я понял неправильно? Вдруг мама перепутала?

Если у Наташки кровь, как у меня, можно сдать ее на месте. Но ведь бывает, что и такая же группа не подходит, какие-то там белки несовместимы.

Из «Карпа» я выжимал максимум, он ревел и тужился. Ледяной дождь скатывался за шиворот, пропитывал джинсы. Хорошо, куртка не промокает. Плохо, что она без капюшона, а шапку я в спешке не надел. Может, ничего страшного и угрожающего жизни не случилось? Пусть будет так!

Продержат Натку в больнице пару дней и отпустят домой.

Я въехал на больничный двор, припарковал Карпа на стоянке между «Москвичом» и «Ниссаном» и побежал в приемное отделение, приготовив пару тысяч рублей на случай, если мне не скажут, где Наташка. Заглянул в окошко и обратился в молоденькой армянке:

— Здравствуйте, милая девушка! Мою сестру недавно привезли по «скорой». Скорее всего, в гинекологию, возможно — в хирургию. Возможно, не знают ее имя. Мартынова Наталья, шестнадцать лет…

Пожилая женщина, которая мыла пол, вскинула голову.

— В детскую больницу ее надо. А тут вдруг — в гинекологию ко взрослым бабам. Брюхатая небось?

— Ну теть Тася! — повысила голос армянка.

— Я очень волнуюсь, по «скорой» просто так не привозят, — продолжил я, пропустив реплику мимо ушей.

— Сейчас узнаю, — пообещала девушка и принялась звонить.

Я замер, рисуя себе страшные картины. А вдруг ее уже в живых нет? Просто не знают, кому сообщить страшную новость… Нет, не может быть!

— Узнала! — крикнула девушка, и я снова заглянул в окошко. — Гинекологическое отделение, палата интенсивной терапии, состояние тяжелое. Это главный корпус, четвертый этаж.

Я рванул к лифтам, вослед донеслось:

— Туда нельзя! Время посещений прошло, девушка все равно без сознания!

Свернув за угол, я чуть не сбил мужика на костылях, всего замотанного бинтами, как мумия. Извинился, запрыгнул в лифт, откуда вышла женщина в белом халате, с мешком и букетом нарциссов. Нажал на кнопку, сунул руку в карман и только сейчас понял, что у меня в нагрудном кармане куртки около миллиона, остальное в рюкзаке, брошенном в домике. Надеюсь, Боря туда не полезет. Не то чтобы я волновался о сохранности денег, просто не хотел лишних вопросов.

Лифт дрогнул, медленно поднимаясь. Я отсчитал двадцать тысяч рублей — лечащему врачу, рассовал купюры помельче по карманам штанов — медсестрам и санитаркам, потому что с больными контактируют в основном они. Подумав немного, приготовил еще десятку — заведующей.

Пообещал себе, что, если все обойдется, буду спонсировать «скорую», покупать им хотя бы самое необходимое. И кровь сдам обязательно.

Дверцы разъехались, и я оказался на лестничной клетке. Белая дверь с одной стороны, белая с дверь с другой. И где нужное отделение? И кнопки нет, чтобы позвонить…

Мимо прошла женщина-медработник, просто открыла дверь и потопала дальше. Ясно. Я пошел следом за ней. Потоптался в предбаннике, наблюдая за больными через стекло. Одни женщины: молодые, пожилые, всякие. Стало как-то неловко врываться в их женское царство. Вдохнув и выдохнув, я распахнул вторую дверь, стеклянную. Память взрослого ожила, подсказала, что где-то должны быть халаты, бахилы и маски для посетителей. Я покрутил головой. Ага, сейчас. Если бы они и были, их украли бы.

Так что пришлось снимать куртку, класть прямо на пол и идти к сестринскому посту. По пути попалась дверь заведующей, Крюковой Екатерины Юрьевны. Я остановился, постучал и зашел, не дожидаясь ответа. Заведующей оказалась лысая худая женщина лет сорока и землистым цветом лица… Нет, не лысая, у нее очень короткая стрижка, волосы светлые, и потому сливаются с кожей.

— У меня сестра в реанимации, —