Зачарованная река - Ребекка Росс

– Ты поужинаешь с нами вечером? – спросила Мирин, прерывая его мрачные мысли. Она держала в длинных пальцах чашку чая, вдыхая пар.

Джек кивнул, заметив, что к каше мать едва притронулась.

– Ты, наверное, очень занят сегодня? – Голос Фрей стал выше, выдавая ее волнение.

Джек встретился с ней взглядом.

– У меня действительно есть парочка дел. Почему ты спрашиваешь, Фрей?

– Да так, – выпалила его сестра и, покраснев, положила в рот еще одну ложку каши.

Было очевидно, что она хотела о чем-то спросить его, но слишком боялась. Джек был ее братом меньше суток, но он хотел, чтобы Фрей чувствовала себя достаточно комфортно рядом с ним и не стеснялась говорить. Он понял, что хмурится, и постарался смягчить выражение лица, когда посмотрел на Фрей.

– Тебе нужна помощь?

Фрей бросила взгляд на мать, которая смотрела на свою кашу, пока Мирин, вздохнув, не подняла взгляд.

– Нет, Джек. Но спасибо за предложение.

Плечи Фрей опустились. Джек почувствовал, что мать и сестра не хотят его о чем-либо просить. Огорченный, он решил, что должен будет выяснить их нужды другим способом, не спрашивая и не заставляя их просить.

Фрей первой встала из-за стола. Собрав пустые тарелки, она отнесла их к бочке для мытья посуды. Когда Мирин собиралась встать и присоединиться к ней, Джек удивил самого себя, взяв миску прямо у нее из рук.

– Позволь мне, – сказал он, и потрясенная Мирин сдалась. Она выглядела такой усталой и изможденной, а ее миска все еще была полна каши.

Это его обеспокоило.

Он присоединился к Фрей у бочки, и она еле слышно ахнула, когда он начал погружать грязную посуду в воду.

– Это моя работа, – сказала девочка, словно была готова сражаться за нее.

– Знаешь что, Фрей?

Она замялась, а затем спросила:

– Что?

– Когда я был в твоем возрасте, это тоже было моей обязанностью. Я буду мыть, а ты можешь вытирать. Что скажешь?

Девочка все еще выглядела озадаченной, но затем Джек протянул ей свежевымытую миску, и Фрей взяла ее, начав насухо вытирать тряпкой. Они работали слаженно, и когда стол был убран, Джек спросил:

– Покажешь мне двор, сестра? Прошло столько времени с тех пор, как я был дома, что уже не помню, где что находится.

Фрей была в восторге. Она распахнула дверь, по настоянию Мирин взяла свою шаль и повела Джека в огород. Девочка указывала на каждый овощ, зелень и фрукт, которые они выращивали. Ее голос не смолкал, звенел, как колокольчик. Джек терпеливо слушал, но постепенно уводил ее к северной стороне дома, где ставни были открыты, впуская солнечный свет.

Юноша внимательно осмотрел окно, а также полоску травы, которая тянулась между ним и забором. Ничто не указывало на то, что кто-то или что-то приближалось прошлой ночью.

Джек снова невольно задумался, не приснилось ли ему все, но так и остался стоять у окна, не в силах отвлечься от тревожных мыслей.

– Фрей, кто-нибудь раньше стучал в ставни твоей спальни посреди ночи?

Девочка остановилась, а затем, ахнув, поспешила сказать:

– О! Прости, что я заняла твою комнату! Надеюсь, ты на меня не сердишься!

Джек пораженно моргнул.

– Я совсем не сержусь, Фрей. Честно говоря, мне больше не нужна комната.

Она удивленно подняла брови и начала теребить свои косички.

– Но почему? Ты не хочешь остаться с нами?

Почему ее вопрос так сильно его задел? Он вдруг понял, что совсем не желает расстраивать ее, и это было так непривычно…

– Я не против пожить в одной комнате с мамой, – добавила она, как будто это могло убедить его остаться. – Честно.

– Ну… Мне действительно нужно вернуться в университет, – сказал юноша, наблюдая, как ее лицо омрачилось. – Но я пробуду здесь все лето.

Обещание сорвалось с его губ прежде, чем он успел как следует все обдумать. Прежде, чем он успел напомнить себе, что какая-то его часть все еще надеется уехать к концу недели. Теперь он не мог нарушить слово, ведь он пообещал Фрей.

Для ребенка лето – долгий срок. Фрей улыбнулась и наклонилась, чтобы сорвать несколько фиалок. Джек наблюдал, как ее изящные пальчики перебирают лепестки и пыльца, словно золото, оседает на ее коже.

– Прошлой ночью я нашел на кровати букет полевых цветов, – вспомнил Джек. – Ты собрала их для меня?

Девочка кивнула, и на щеках у нее снова появились ямочки.

– Спасибо. Это было очень трогательно.

– Я могу показать тебе, где их собирала! – воскликнула девочка, и юноша был потрясен, когда сестра взяла его за руку, словно делала это бесчисленное количество раз.

– Нам сюда, Джек. Я знаю, где растут самые красивые цветы.

Она потянула его за руку, даже не подозревая, что часть его сердца растаяла.

– Подожди минутку, Фрей, – сказал он, опускаясь перед ней на колени, чтобы их взгляды встретились. – Ты можешь мне кое-что пообещать?

Она кивнула. Ее безусловное доверие вонзилось в сердце, словно нож.

– Возможно, этого никогда не случится, но, если ты вдруг услышишь, как стучат ставни, будто кто-то пытается их отпереть, обещай мне, что не станешь их открывать, – попросил Джек. – Ты разбудишь маму и останешься с ней.

– Или я могу разбудить тебя, верно?

– Да, – ответил он. – Ты всегда можешь прийти ко мне, если тебе страшно или ты в чем-то не уверена. И даже когда ты во дворе, я хочу, чтобы ты всегда говорила маме, где находишься, и оставалась рядом с домом, в пределах видимости. Обязательно бери кого-нибудь с собой, чтобы собирать цветы. Обещаешь?

– Обещаю. Но мама уже говорила мне об этом.

– Хорошо, – сказал он вслух, а мысленно пообещал себе: «Я останусь, пока тайна пропавших девочек не будет раскрыта. Я должен довести это дело до конца, даже если оно займет больше, чем лето».

– С Элизой и Аннабель случилось именно это? – серьезно спросила Фрей. – Дух стучал в их окна?

Джек колебался. Он не хотел пугать ее больше, чем это было необходимо, но вспомнил слова Адайры. Одна девочка пропала по дороге из школы домой, другая – когда пасла овец на пастбище. Он вспомнил истории, которые когда-то рассказывала ему Мирин. Легенды, в которых духи – как правило, доброжелательные – обитали во дворе и даже были радушно приняты в доме, например, когда в очаге разводили огонь. Но он никогда не слышал, чтобы кто-то врывался в дом силой. Не то чтобы это было невозможно, поскольку духи часто принимали дары,