Фантастика 2025-51 - Антон Лагутин

Не моим.

Лицо Финолы, прежде сияющее притягательно-фарфоровой бледностью, стало желтовато-болезненным. Под глазами залегли глубокие тени. Губы обветрились и потрескались. Она ослабела настолько, что двигалась медленно и неловко, как в лихорадке, и наверняка понимала это сама.

Подобрав юбки, я опустилась – так, чтобы мы оказались на одном уровне. А затем сказала мягко, как только могла:

– Сколько вы уже не спите, мисс Дилейни?

Она дёрнулась, как от пощёчины, но всё же ответила еле слышно:

– Третий день.

Вот так.

Только два слова – что ещё нужно для подтверждения моих теорий? Похоже, я оказалась права… чему совсем не рада.

Значит, всё же Валх.

– Вряд ли вас это успокоит, но вы первая, кто продержался так долго.

Финола посмотрела на меня в упор. Взгляд у неё оставался столь же страшным и ясным, как и раньше.

– Кроме тебя.

Я покачала головою:

– От меня ему нужно что-то иное. И я надеялась узнать от тебя, что именно.

– И почему я должна помогать тебе? – спросила Финола тихо, оглянувшись на дыру в полу. – А не пытаться забрать с собой?

– Почему вы отправили записку, мисс Дилейни? – откликнулась я. – Избавиться от меня можно было множеством других способов. Хотя бы войти в кофейню, достать револьвер и выстрелить в упор. Я не алманский советник, вокруг «Старого гнезда» и особняка на Спэрроу-плейс не бродят днём и ночью «осы» с «гусями». Если бы вы желали избавиться от меня любой ценою, то давно бы сделали это. Но вы желаете иного – выжить. Я ведь права? – Она молчала упрямо, но лицо её отвечало с такой искренностью, какой не могло быть в словах. – Скажите, чего хотел от вас Валх, и я вам помогу.

Финола вдруг покачнулась – и рванулась ко мне, а замерла почти вплотную, лицом к лицу. Я даже отпрянуть не успела.

И это – измождённая, усталая женщина, которая не спала три дня?

– Сказать, сказать… – пробормотала она, опираясь на руки и слегка раскачиваясь из стороны в сторону по-звериному. Светлые её волосы точно сияли под масляной лампой. – Отказаться от мести и помочь… А кто может пообещать, что ты правда сможешь защитить меня… от него?

– Никто, – ответила я ровно. Кисловатое дыхание Финолы опаляло губы. Меня охватил озноб – не от холода, но от глубоко запрятанного страха, как если пришлось бы склониться к ядовитой змее. – Вы отказываетесь от мести, но и я тоже. Думаете, я позабыла о том, что случилось на балу? Или о коробке с гадюкой? Или о том, как вы дважды пытались убить моих друзей? О том, что сын полковника Арча мёртв? Моя жертва не меньше, мисс Дилейни. Я никогда не забуду о том, что вы убийца. И никогда не прощу вас. Но сейчас враг у нас один, и у меня счёт к нему больше, чем к вам. Расскажите всё, что знаете о нём, и, клянусь, я сделаю всё, чтобы избавить вас от него. Даже рискну собственной жизнью.

Финола сузила глаза, раскачиваясь медленней, чем прежде. Сейчас она сама напоминала змею – белую храмовую змею из никконских легенд.

– Общий враг, – повторила она едва слышно. – Да, верно. Он ведь убил Эбби, хотя обещал не делать этого. Обещал хранить её. Я ненавижу тебя, всегда буду ненавидеть, но… мы ведь обе женщины.

– Обе женщины, – эхом откликнулась я, не отводя взгляда. Сырой вонючий склад словно отдалился. Звуки стихли – все, кроме дыхания Финолы и моего собственного сердцебиения. – А он мёртвый колдун. Мужчина и обманщик. Чего он хотел от вас?

Пламя в подвесном светильнике потускнело. А Финола выдохнула резко, точно в ней сломалось что-то, и ответила, не отводя взгляда:

– Не от меня. От тебя. Он хотел, чтобы ты жила в страхе, чтобы пыталась призвать подвластные тебе силы – и мучилась от беспомощности, потому что сны – одно, и жизнь – совсем иное. А он был бы рядом. И в момент слабости заполучил бы тебя целиком. Он никогда не говорил, зачем… Но я вижу и слышу больше иных. Он думал: «Нельзя всю жизнь проскакать на одной лошади». И первая лошадь чёрная. А вторая… – Финола подалась ещё ближе, цепляясь рукою за моё плечо, и обвисла на мне всей тяжестью. – А вторая – это ты. Он сказал мне похитить того гипси, чтобы разбить твоё сердце и сделать тебя слабой. Два колдуна, два колдуна… слишком много на мою жизнь!

Финола уткнулась лицом мне в шею – и всхлипнула, сотрясаясь, как в лихорадке. А я обняла её – и замерла, потому что увидела там, на другом краю дыры в полу, высокого седого человека с лицом обыкновенным и жутким.

Сны – одно, а жизнь – совсем иное, говорил он, но всё же пришёл.

Валх.

Словно в полузабытьи, я крепче сжала объятья. Не потому что желала защитить Финолу, хотя отдавать её колдуну не собиралась; но сейчас эта больная, растерянная женщина была моей единственной опорой.

– Ты слишком часто называешь моё имя, девочка. Так торопишься, да, торопишься…

Его голос звучал сухо, надтреснуто; он царапал обнажённую кожу сотней колючих паучьих лапок – лицо, шею, узкие полоски на запястьях, между перчаткой и рукавом.

– Не припомню такого, – произнесла я тихо, чувствуя, как немеет горло.

От Финолы веяло лихорадочным жаром, в котором чудился медовый аромат цветов, еле различимый в смраде гниющего хлама. Валх слегка наклонил голову; глаза его, чудовищно светлые, похожие на бельма, разгорались синеватым сиянием, как далёкая молния на горизонте в ночи. А потом он усмехнулся.

«Прочь, – хотела сказать я. – Прочь, прочь».

Стены склада заколебались вдруг в невидимых потоках, как догорающая бумага в камине; куча мусора поблизости утробно всхрапнула и запузырилась тягучей жидкостью. Пол затрещал, и доски прогнулись.

Наверное, одной мне было бы страшно, просто невыносимо. Но тепло Финолы и её доверие – моего врага! – позволяли сердцу биться ровнее, а разуму оставаться чистым.

Сейчас не только моя жизнь была на кону.

– Прочь, – прошептала я уже вслух. – Прочь, прочь.

Валх откинул голову и расхохотался. Невидимые паучьи лапки заскребли кожу, и отчего-то веки сильнее всего.

– Здесь ты не можешь ничего. Не можешь и не знаешь. Совсем одна.

Шёпот слышался со всех сторон, многоголосый, неумолчный.

– Не знаешь и не веришь.