Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

про Европу. Люди слушают так, что самый громкий звук — это шуршание валенок на снегу. Говорю про несметную ордынскую силу, про то как недавно ходили монголы на запад и как взяли штурмом наш русский город Киев.

— Несколько месяцев шла осада города, множество воинов полегло с обеих сторон, но к монголам все подходила и подходила подмога, а вот на стенах города опытных бойцов сменяли простые горожане. Те были и духом послабее, и на стенах толком не знали что делать, лишь бестолково суетились да мешали друг другу. В результате монголы все-таки взяли город приступом и вырезали все население до единого. Не пощадили ни старых, ни малых!

Едва я делаю паузу, как слышу крик из первых рядов.

— Дак тренироваться надо было киевлянам! С нами у этих моголов так легко не получится!

Бросаю взгляд в сторону кричащего и успеваю сыронизировать.

«Удачно, ничего не скажешь! Если бы этого крикуна не было, то следовало бы подставного поставить!»

Секундным затишьем фиксирую момент и смысл сказанного, а потом поворачиваюсь к стоящему в первых рядах старосте кожевников Ермиле Зыричу.

— А ты, Ермила, так же думаешь али иначе?

Тот, зардевшись от внезапного внимания, растерянно огляделся, ища поддержки у окружающих.

— А шо! Мы обороне научены, любому ворогу укорот дадим!

Киваю, соглашаясь со сказанным.

— Да, мы научены и ворога любого встретим достойно! А чья это заслуга?! — Впиваюсь взглядом в лицо старосты и повышаю голос. — Калиды это заслуга! Это он, не щадя себя, семь потов с вас спускает. Требует, что каждый горожанин знал свой десяток, свое место на стене, показывает, как из самострела стрелять, как копьем ворога ткнуть так, чтобы самому стрелу в брюхо не получить. Он с вами возится как с детьми малыми и днем, и ночью, дабы не случилось с Тверью того же, что и с Киевом, Черниговым и Рязанью!

Держу пронзительную паузу, не спуская пронизывающего взгляда с Ермилы.

— А вы чем ему платите за это?!

Вопрос вроде бы общий, но мои глаза ясно показывают, кому он адресован, и Зырич неуверенно оправдывается.

— Так чего же ночью-то?! Спать-то коды?!

Отрываю глаза от побледневшего лица и, улыбнувшись, обвожу взглядом всю площадь.

— Наш староста думает, что враг, подойдя к стенам, в первую очередь спросит. Вы как там, Ермила Зырич, проснулись али нет? А, выспались! Ну, тоды мы начинаем штурм.

Толпа ответила дружным веселым смехом, а я вновь обратился к старосте.

— Ну что, Ермила, так ты думаешь, или мне показалось?!

Под общий хохот староста смущенно бурчит.

— Да ничего я так не считаю…

Гомон стихает, и я максимально жестко ставлю завершающую точку.

— А коли не считаешь, так неча и хулу всякую про Калиду разносить! За первый раз строго спрашивать с тебя не стану, но запомни, староста. — Тут я поднимаю голову и кричу уже на всю площадь. — И вы все запомните! Коли доверяете кому, то следует за ним идти твердо и до конца, а ежели сомнения какие, то треба прямо спросить, а не шептаться за спиной да по углам темным.

Толпа вновь одобрительно загудела, а я поднял руку призывая к тишине.

— Вот как я сейчас, в преддверии выборов спрашиваю вас прямо. Вы доверяете мне?!

Не успеваю закончить, как площадь взрывается единым воплем.

— Даааа! Доверяем!

* * *

Выборы прошли на редкость спокойно. Лугота свою кандидатуру выставить не решился, и вновь как и в прошлый раз претендентов было всего двое. Я да Якун!

Голосовали тоже по старинке, поднятием рук. Когда выкрикнули мое имя, поднялся такой лес, что сразу стало понятно, вторую кандидатуру можно и не кричать. Роман Радимич все же Якуна назвал и голоса пересчитал, так сказать, для протокола. Дав писарю цифру, он вышел на край трибуны и зычно объявил меня консулом на новый пятилетний срок.

Я подошел под благословение, и епископ Твери Феофаний Грек, призывая Святую троицу, перекрестил меня и протянул свою высохшую как куриная лапка ладонь.

Касаясь губами пергаментной кожи старика, я слышал над головой его еле слышный шепот.

— Не человек благословляет, а Бог его рукою и языком!

«Хорошо коли так!» — Успел я подумать тогда, прежде чем площадь накрыл дружный и троекратный вопль тысяч луженых глоток.

— Любо! — Загремело над головами людей.

— Любо! — Пронеслось над шпилями домов и позолоченными куполами нового собора.

— Любо! — Вырвалось эхо за пределы городских стен и остроконечных башен.

Потом пошли поздравления. Строго по старшинству, сначала князь Ярослав пожал мне руку и, обняв, коротко и искренне добавил.

— Я рад!

За ним пошли уже более многословные бояре, а когда очередь добралась до Якуна, то тот выглядел настолько мрачным и подавленным, что я даже воздержался от злорадства.

Результат для него был, прямо скажем, обескураживающим. Моя активная деятельность в последние две недели опрокинула все планы моего главного противника. Многие из недовольных поопасались выступить против меня открыто, а то и вовсе развернулись на сто восемьдесят градусов. Прав был боярин Малой, когда говорил, что враги мои воспринимают мое попустительство растущему недовольству, как слабость. Стоило лишь продемонстрировать силу, и большинству этого хватило. Тысяцкий Лугота, например, едва почувствовал мою активность, сразу же ушел в тень и вновь занял выжидательную позицию. Одно дело бухтеть за спиной, и совсем другое пойти на открытый конфликт. На это, как оказалось, у большинства нет ни характера, ни достаточной мотивации.

Сейчас, стоя у окна и вспоминая недавние события, я невольно улыбнулся.

«Все хорошо, что хорошо кончается! Но этот случай надо хорошенечко запомнить на будущее и постоянно держать руку на пульсе города, а для этого, — тут я почувствовал, что улыбка сходит с моего лица, — для этого нужна служба безопасности. Не охрана моей персоны, а именно то, что подразумевается под этим термином в двадцать первом веке. То есть, государственная безопасность со всеми политическими и силовыми структурами».

Подумав о такой необходимости, решаю заняться этим вопросом сразу же, как появится свободное время, а пока… Слышу за спиной шум распахивающихся дверей и, бросив последний взгляд на заснеженную Тверь, поворачиваюсь к свои гостям.

— Рад приветствовать моих добрых друзей! Как доехали… — Раскинув руки иду навстречу братьям Нездиничам.

Еще пара минут приветствий, дружеских объятий и прочей положенной суеты, и наконец, мои новгородские гости занимают свои места за столом.

Пока они рассаживаются, я то и дело бросаю на гостей прощупывающие взгляды.

«Судя по их довольным лицам, они таки сломили сопротивление посадника, и моему холостятскому бытию скоро придет конец».

Я не знаю, радоваться мне этому или нет. С одной стороны, новые возможности, а с другой,