Современная зарубежная фантастика-4 - Тэмсин Мьюир

блеском кристаллов льда на стоящих камнях, как каждая точка врывается в серебряные нити, тянется к следующей, соединяя замерзшие звезды переплетающимися линиями мороза. Ее дыхание проявляется по мере того, как оно выходит изо рта, придает телу зимний холодок, и так же, как когда-то, будучи маленькой девочкой, она играет с ним. Она вдыхает воздух в ритме своего сердца, затем дует длинной тонкой струйкой, губы подергиваются в улыбке.

Лунный свет серебрит плоский холм, на котором из вереска возвышаются три камня, похожие на древних жрецов – или, думает она, – на трех храбрых сестер. Она подходит к самому маленькому, мягко хрустя меховыми туфлями по ледяной зимней траве. Ее перчатка – белая отметина на сером камне, и медленно, медленно тепло от ее тела распространяется на замороженное, растворяя его.

На севере горизонт пестрит ярким светом от крепости в Дондубхане, где отмечают праздник середины зимы, самую длинную ночь с хвалой и надеждой, где все ее люди поют, пьют и танцуют. Где король Аремории ждет возвращения королевы лета, золотой и терпеливый, и полуслепой граф Дуб улыбается своей новой жене, а Рори Эрригал носит новую герцогскую цепь на рубашке, испачканной в вине. Их королева должна быть там, она знает это и она будет. Но это последнее искупление должно быть отслужено, это последний момент, чтобы похоронить остатки войны, страданий и разбитых сердец.

Ее Аифа и усталый слуга Ла Фар, которые покрывают ее отсутствие на торжестве, понимают потребность Элии в уединении, хотя только Аифа знает истинную причину этого. Это секрет только трех женщин во всем мире: Аифы, ведьмы Броны и королевы Иннис Лира.

Королева царапает самый маленький стоячий камень. Она запрокидывает голову, чтобы посмотреть на луну и ее юбку из блестящих звезд, когда та парит над прочным верхним краем камня. В своем кремово-сером платье королева выглядит как святая, отражением звезды скорби, королева носит траурную одежду, не цветную и без красителей, только оттенков натуральной шерсти. Даже ее пальто из белого меха и мягкой коричневой кожи, деревенское и немодное, но это вряд ли имеет для нее значение. Ее волосы перевязаны простым шнурком, а из драгоценностей на ней только серебряная корона-венец и ожерелье, украшенное бриллиантами, которое ей подарил король Аремории.

– Элия, – слышится тихий голос позади.

Она дышит на лед камня и поворачивается.

Человек – всего лишь тень, худая фигура в черном пальто, капюшон поднят, меч на бедре. Дорожная сумка сползает с его плеча и падает на землю. Он подходит ближе.

Королева говорит:

– Я слышала, что Лис Бан наконец-то умер в Хартфаре, несмотря на отличный уход его матери.

– Да, – приходит тихий ответ. – А в Хартфаре мы слышали, что королева все-таки не выходит замуж за Ареморию.

Улыбка, покрытая горько-сладким юмором, растягивает ее губы.

– Этим утром звездные жрецы представили новое королевское пророчество: королева никогда не выйдет замуж, и отцом ее наследников будет земной святой.

– Марс достаточно хорош, чтобы быть земным святым, – говорит человек.

Боль в ее сердце – не что иное, как тень страсти, лишенной всякой ярости.

Она может нести ее, хотя это похоже на глотание льда.

– Когда Брона пришла на собственную свадьбу, она принесла мне длинную коробку с костями и пеплом. Я похороню ее в самой глубокой части Иннис Лира, чтобы ее сын всегда был частью сердца моего острова. Но ты, я, – она теряет мужество и быстро отворачивает лицо в сторону.

Он берет и поднимает ее подбородок холодными голыми руками, и она чувствует, как ее сила возвращается, когда она смотрит в его призрачные, знакомые глаза. Его лицо тоньше, острее.

Она делает вдох и говорит:

– Я тебя больше не увижу.

– Не на этой земле, не в этой жизни, – шепчет тень, как будто лишь голос остался на его усмотрение.

Королева поднимает руки, чтобы снять перчатки. Она позволяет им упасть на замерзшую землю. Подойдя ближе, прикасается к его лицу, большие пальцы нежно трогают уголки рта.

– Иди, – выдыхает она. – И будь чем-то новым.

– Пообещай мне кое-что, – говорит он, наклоняя голову к ее левой ладони.

Она поднимает брови, желая услышать его, но не клясться неосознанно.

– Когда будешь хоронить Лиса, делай это в ночь без звезд.

Она проводит большими пальцами по его губам, кивает и отпускает его.

Человек-тень уходит, останавливаясь только для того, чтобы забрать сумку перед тем, как пойти далеко и исчезнуть в сверкающей темноте этой самой длинной ночи.

Королева опускается на колени, спиной к самому маленькому стоящему камню. Его холод и лед земли снизу просачиваются в ее тело. Она откидывает голову, чтобы серебряная корона стукнула по камню, и закрывает глаза на прекрасный лунный свет.

Звезды светят, и луна тоже, разворачивая замороженную траву и низкие холмы Иннис Лира в тихое, холодное зеркало до неба – под ней, вокруг нее и везде.

Греттон Тесса

МАГИЯ КРОВИ

Вот плод, взращенный в земле, он только что сорван и свеж. Теперь он будет храниться, а затем сгниет и распадется. Это и есть вечный круговорот: умирает то, что существует, и рождается то, что должно. А мы — вино.

Ричард Зельцер, «Памятка для смертных»[138]

Глава первая

Меня зовут Джозефин Дарли, и я намерена жить вечно.

Глава вторая

СИЛЛА

Невозможно понять, кто ты есть на самом деле, пока не проведешь некоторое время на кладбище в полном одиночестве.

Надгробный камень, к которому я прислонилась взмокшей от пота спиной, холодил кожу. Наступили сумерки, серые и тревожные, кладбищенские тени сгущались, придавая пейзажу неопределенность: ни день, ни ночь, а что-то серое и тревожное окружало меня. Я сидела, скрестив ноги, устремив взор на заросшие травой, неухоженные могилы, приютившие моих родителей. На коленях у меня лежала книга.

Я стряхнула землю с обложки. Мягкая красно-коричневая кожа местами потерлась, краска по краям облезла; от золотого обреза не осталось и следа. Все это говорило о том, что книгу перелистывали множество раз. Открыв ее, я снова прочитала краткое посвящение, шепотом произнеся все слова, поскольку так их смысл становился более ощутимым.

Заметки о превращении и недоступности познания

«О если б этот грузный куль мясной

Мог испариться, сгинуть, стать росою!» — Шекспир.[139]

Это была одна из любимых цитат моего отца. Из «Гамлета». Обычно он произносил ее, когда Риз или я с недовольным видом, громко топая, выскакивали из комнаты. А ведь нам, в отличие от принца Датского,