Фантастика 2025-155 - Сергей Александрович Плотников

уйдет вглубь и обязательно вспыхнет вновь, стоит лишь чиркнуть спичке. Необходимо вытащить на поверхность самые корни протеста, разобрать их и заставить всех поверить в то, что такое поведение постыдно и неприемлемо для честного человека.

Можно было бы сразу начать с выяснения причин бунта, спросить того же Семена, мол почему, да как вы посмели…? Но тогда воспитательного процесса не получилось бы. Скорее всего начался бы базар, крики, припоминание прошлых обид и ничем хорошим бы дело не закончилось. Поэтому, в первую очередь, крайне важно было добиться признания вины, а уж после этого можно переходить и к «разбору полета».

Сейчас вместе со словами «руби голову, во власть твою отдаюсь» боец передал мне не только право на свою жизнь, но и контроль над всей толпой.

«Вот теперь можно и разбор начинать! — Щелкнуло у меня в голове. — Пришло время выяснить, кто и в чем виноват!»

Семен по-прежнему стоит на коленях, склонив голову и подставив свою шею. Он искренне готов принять казнь, и я чуть сбавляю жесткость тона.

— Встань, стрелок, я без разбору головы не рублю! Встань и скажи, по какой причине ты верность присяге нарушил и крест на коем клялся растоптал?!

Семен поднимается и теперь уже находит в себе силы взглянуть мне в глаза. По его лицу вижу, что при такой постановке вопроса все прошлые обиды, еще минуту назад казавшиеся ему такими важными, вдруг стали для него мелочными и недостойными.

— Так это! — Он мнется, не зная что сказать. — Все побежали, ну и я…

Из задних рядов, словно бы подначивая, тут же раздался крик.

— Деньги бумажные лживы! Цены им нет!

Такие анонимные вбросы надо пресекать на корню, это я знаю точно и, враз посуровев лицом, шагаю прямо в строй бойцов. Все расступаются передо мной, выталкивая вперед крикуна. Тот, побледнев от страха, отводит в сторону взгляд, а я прожигаю его глазами.

— Чьи деньги лживы?! Чьим деньгам цены нет?! — Резко схватив бойца за грудки, я толкаю его, и тот, не устояв на ногах, падает на землю.

Он отползает от меня, а я вскидываю голову.

— Это мои деньги! Это я вам плачу! — Чувствую, как мой голос наливается сталью. — А я когда-нибудь вас обманывал?!

В ответ над площадью повисла мертвая тишина, и я давлю еще сильнее.

— Я, Иван Фрязин, избранный народом консул Твери, спрашиваю вас! Обманывал ли я вас хоть раз?! Если найдется тот, кто знает такой случай, то пусть он выйдет и скажет это мне в лицо, а не лает как пес за забором!

Обвожу жестким взглядом ближайшие лица и слышу радующие мою душу крики.

— Нет!

— Не было такого!

— Все знают, что слово твое верное!

Возгласов становится все больше и больше, и я уже ору в толпу.

— Вы верите мне?!

И слышу в ответ многотысячный рев.

— Верим! Верим! Любо!

Подняв руку, дожидаюсь пока площадь утихнет и напрягаю голосовые связки, так чтобы меня слышали все.

— Отныне знайте! Ежели кто у вас не примет мои ассигнации, наш ли тверской купец или иногородний, то вы немедля зовите пристава, и я вам обещаю, любой за это заплатит. С любого спросится по всей строгости, и не важно кто это будет, простой трактирщик или знатный боярин! Это вам обещаю я, консул Твери!

Толпа радостно ревет в ответ, и пусть задние ряды даже не слышали моих слов, но главное поняли все. Я только что пообещал им справедливость и защиту их прав.

Любо! Любо! Ревут шеренги бойцов, и выйдя из строя, я командую.

— А теперь все по казармам! — Глянув на темнеющее небо и вспомнив римскую историю, я улыбнулся. — Война войной, а обед по расписанию! А то вы так, чего доброго, ужин пропустите!

Вновь завыли трубы, и наддав еще, зарокотали барабаны. Ротные колонны начали движение и маршевым шагом двинулись мимо меня. Я провожаю их взглядом и в этот момент слышу голос Калиды за спиной.

— Впечатляет! Вот уж не думал, что так легко все пройдет.

Не оборачиваясь, сиплю ему в ответ.

— А кто сказал, что легко! Вон голос весь сорвал, оравши!

Не вижу, но чувствую, как мой товарищ улыбается, а через мгновение слышу его вновь, но уже с более озабоченной интонацией.

— Раз уж бунт ты утихомирил, то найди время и меня выслушать сегодня. Новости пришли нехорошие, тебе бы знать надобно.

Глава 4

Сентябрь — декабрь 1248 года

Я еще весь на взводе, и в душе все клокочет, после такого взрыва адреналина успокоиться непросто.

Войдя в кабинет, раздраженно кричу, даже не обернувшись.

— Прохор! Твою м…! Ну где ты бродишь?!

Тут же за спиной слышу непробиваемо-спокойный Прошкин говор.

— Дак здеся я, господин консул! Все готово уже!

Оборачиваюсь и вижу, что неправ. В руках у парня поднос, а на нем графин с горькой рябиновой настойкой и порезанный хлеб с луком.

«Молодец! — Мысленно хвалю парня, но злое раздражение с лица не спадает. — А ведь я еще не просил его! Сам догадался! Умняшь!»

Протягиваю руку к графину. Может кому и нравится сладкий алкоголь, а я предпочитаю, чтобы и крепость, и горечь! Чтобы прошибало сразу и до печенок!

Наливаю полную стопку и все же нахожу в себе мужество исправить свой срыв.

— Извини, дружище! — Опрокидываю обжигающую жидкость в себя и, выдохнув, дружески подмигиваю парню. — Бывает!

Вижу стоящего у порога Калиду и киваю Прохору.

— Все! Поднос оставь здесь, а сам можешь идти!

Прошка исчезает за дверью, беззвучно притворив створку, а Калида подходит к столу. Его мрачный взгляд говорит, что новости тревожные, и я даже догадываюсь откуда.

Ровный бас Калиды только подтверждает мою догадку.

— Из Новогрудка наши доброхоты доносят, что литва зашевелилась. Миндовг дал добро на зимний поход против Смоленска и Полоцка. Его племянники Товтивил и Едивид собирают ополчение. С ними и жемайтский князь Викинт. У них у всех большой зуб на тебя, — тут он усмехнулся в усы, — и каждому не терпится посчитаться за позор прежних поражений.

Для меня это совсем не неожиданность, я все-таки когда-то был учителем истории, и по раннему русскому средневековью у меня дипломная работа написана.

Задумавшись, я не тороплюсь с ответом, и Калида продолжает.

— К началу декабря, сразу как-только встанут реки, они начнут вторжение. Тут сомнений нет! — Еще одно быстрое движение глаз, словно бы сверяясь ко времени или нет, и он все же решает внести свое предложение. — Я вот думаю, нам следует ударить первыми! Пока они еще все вместе не собрались.

Его испытывающий взгляд прошелся