Фантастика 2025-33 - Владимир Николаевич Малый

будешь нужен уже через минуту. Язва, будь добра, подготовь девочку к дальнейшему путешествию. Рядом с вами шкаф, в нем найдется все необходимое на первое время. Экуппа, девочка… а, ты уже…

Да, с Экуппой уже происходило что-то невероятное.

Глава 9

Темница совести

Мой мир на невыносимо долгое время свелся только к разъяренному шипению очень большой кошки, безрезультатно пытающейся взять на себя командование непослушным человеческим телом. Больше не было ничего. Совсем ничего.

Последними картинами из жизни, что мне запомнились, было неописуемое ликование публики, которая, сдерживая эмоции, до самого конца хранила полную тишину. Да, подавляющее большинство присутствующих здесь магов проиграло, ставя на Суббота. Но это не мешало реветь от восторга абсолютно всем собравшимся здесь сегодня.

Но раздавшийся тут же тихий и полный нескрываемой злобы голос Эллеса перекрыл необузданное неистовство всеобщего восторга.

- За грубое нарушение основополагающего правила: за применения магии против друга оппонента, за покушение на жизнь главы Красного клана без всяких дальнейших разбирательств перед представителями всех кланов я, Эллес, официально обвиняю главу Бордовых – Тааха…

- Поскольку не было заявлено об окончании дуэли, я, будучи законным представителем своего клана, беру всю ответственность за возможные допущенные нарушения на себя! – с превеликим изумлением слышу я слова, вылетающие из собственного рта.

Тааша! Вот же полумертвая зараза! Это что еще за подстава?!

Пытаюсь достучаться до девчонки, чтобы получить хоть какие-то разъяснения, но это оказалось совсем не то же самое, что разговаривать с Экуппой. Тааша сейчас, натворив дел, была будто бы частью моего подсознания, воззвать к которому было просто нереально.

Да и особого времени на это сейчас не было, потому что после прозвучавших обвинений и слов принятия ответственности на себя, мои мышцы просто отказались повиноваться хозяйским командам. Собственно, даже ход мысли заметно притормозился, словно бы мне вкололи несколько кубиков успокоительного, из тех, что отпускают исключительно по рецепту.

Трибуны над манежем походили на волнующееся море. Маги увлеченно спорили о том, полностью ли прав Красный, аннулируются ли ставки, какое наказание ждет нарушителя и что было действительной целью нападения на Эллеса: покушение на его жизнь, или желание победить на дуэли любой ценой?

Но мне уже было не до этого, словно бычок, которого на веревке ведут на бойню, я безвольно шел в неизвестном и неинтересном мне направлении, влекомый под руки двумя Красными.

Где-то в стороне, на краю сознания, регистрировалась информация о том, что Таах требует соблюдения каких-то традиций, толпа горячо его поддерживает. Толпа любит победителей, особенно таких, которым не позавидуешь.

С Бордовым соглашаются, и мы остаемся с ним наедине, укрытые каким-то магическим куполом. Таах скороговоркой доводит до меня что-то очень важное, если судить по тому, как он волнуется. Вот только я ничего не понимаю, и не хочу этого. Причем мозг понимает, что нужно слушать, но воли к этому – как не бывало.

Где-то глубоко внутри просыпается совсем еще юный Женька, давным-давно до глубины детской души возмущенный просмотром одной старой еще советской сказки, где околдованная женщина сидела с отсутствующим видом и говорила: «Что воля, что неволя – все равно…». Мальчишка недоумевал тогда, как вообще можно проявлять такую пассивность. Вот он бы никогда!…

Что ж, Женя, никогда не говори: «никогда».

Потом Таах снова что-то требовал. Трибуны снова волновались. То тут, то там возникали горячие споры, грозящие закончится дуэлями, тем более, что место действия к этому очень располагало. Все же, кажется, Бордовый добился своего. Хотя, кому какая разница?..

Мой мир на невыносимо долгое время свелся только к разъяренному шипению очень большой кошки, безрезультатно пытающейся взять на себя командование непослушным человеческим телом. Больше не было ничего. Совсем ничего.

Но постепенно я начал приходить в себя и соображать, пускай и медленно да с громким противным скрипом. Приструнил внутреннего зверя, ознакомился с обстановкой.

Вы когда-нибудь бывали в казематах? Я вот до сегодняшнего дня тоже не мог похвастаться таким опытом. Теперь этот досадный пробел заполнен. Повешен на цепях, как Кощей Бессмертный. Вот только цепи золотые. С минимальным количеством примесей, добавленных в благородный металл только для того, чтобы придать ему достаточную твердость.

Подготовились, значит. Знают, что тело Бродяги вытворяет с металлами, поддающимися окислению. Умные, да? Что ж, зато они точно не знают, что, как гордый сын своей Родины, я на любую их хитрость могу ответить своей непредсказуемой глупостью!

От истового махания кулаками после драки меня отвлекло деликатное покашливание из темного угла моего узилища. Темно, было везде, но зрение Бродяги могло пронизывать обычную темноту. Чернота же этого угла оказалась пасовать перед моими читами.

- Я вижу, что теперь вы все окончательно пришли в себя, следовательно, настало время знакомства, – осторожно прозвучал приятный хоть и немного скрипучий голос, - признаться, никогда даже не надеялся, что мое многолетнее одиночество когда-нибудь будет скрашено такой неожиданно пестрой компанией. Сначала я решил, что это очередной хитрый ход моих тюремщиков, но потом убедил вашего зверя пообщаться со мной и немного рассказать о себе и своем… друге. Я, конечно же, необъективен, ибо несказанно рад сейчас любому общению, но, клянусь, что услышанная история поразила бы меня и в мои лучшие времена.

- Таллан, - сипло произношу я, пользуясь небольшой паузой в монологе местного старожила и памятуя о том, что первым должен представляться и более молодой, и тот, кто входит в помещение, в котором есть незнакомцы.

- Да-да, знаю-знаю! И спешу заверить, что искренне рад! Когда-то я был гордым носителем очень длинного родового и кланового имени, но теперь с радостью буду откликаться, если Вы будете звать меня просто Эд. Договорились?

- Значит вы Красный? – почему-то посчитал я себя обязанным уточнить вполне очевидную вещь.

- Как вареный рак! Может даже еще краснее! – раздалось из все еще темного угла сдержанное хихиканье.

И только тут, вложив в уме всю имеющуюся информацию, ваш покорный слуга задался вопросом: а не сумасшедший ли сейчас со мной общается?

От этой мысли мгновенно стало не по себе, поскольку мое нынешнее положение голого прикованного к стене человека оставляло мне не слишком много шансов на, скажем так, охрану своего личного пространства со всеми вытекающими из этого последствиями.

- В уже упомянутые мной «лучшие времена» я был умопомрачительно силен и амбициозен. Это может прозвучать, как пустое бахвальство, но, уверен, что мог бы какое-то ощутимое время противостоять