Химеры - Анастасия Воскресенская

Прекрасная госпожа, сказал наймарэ после недолгого, но горячего спора. Вы же королева, вы знаете, как делаются такие дела. Вы просили у Полночи помощи. Полночь окажет вам помощь, предоставив армию, и если вы ждали от Полночи чего-то другого, то я удивлен. Странно предполагать, что один-единственный наймарэ способен защитить целую страну от алчных соседей.

Или вы думали, что как только придет нужда, полуночная армия соберется по вашему кличу в один момент? Появится из ниоткуда, отбросит захватчиков и сгинет в никуда? Вы перечитали сказок, моя прекрасная госпожа.

Полночь сможет вам помочь, только если вы королевским указом введете полуночную армию на свою территорию. Выделите под расположение наших войск город или деревню, или какой-нибудь из своих военных городков или баз.

Но дролери, возразила Амарела, дролери не вводили армию на территорию Дара!

Полночь — это не Сумерки, возразил демон. У нас нет высоких технологий, у нас есть хорошие бойцы. Очень хорошие бойцы. Лавенгу, чтобы с Даром считались, достаточно было привести полторы сотни альфаров. Но это единичный случай. Эль Янтар, например, испокон веку владеет землями в Ферворе, а Лунный император — целой Сагайской империей. Нам же требуется всего лишь место дислокации. Я предполагаю, прекрасная госпожа, что нам не придется ни с кем драться, достаточно просто провести парад в столице или пригласить послов на экскурсию в наши части.

Наймарэ был убийственно логичен. И он был прав — обдумывая этот отчаянный шаг, Амарела видела перед собой Дар, а не Фервор и не Сагай.

И она, наверное, и впрямь перечитала сказок. Классики мировой литературы предлагали совсем другой сюжет.

Она взяла отсрочку в месяц.

Отец не одобрил бы ее действий. Но он умел удержать страну, а под руками Амарелы страна трещит по швам. Рейна готова душу отдать за Марген дель Сур, но души оказалось мало.

Амарела потерла лоб между бровей — там в последний год образовалась морщинка и с каждым днем становилась все глубже.

Южные Уста занимали обе стороны чашевидной бухты Ла Бока, город рассекала пополам река Маржина. С восточной стороны лежали старые кварталы, некоторые насчитывали почти тысячелетнюю историю, многие дома стояли на еще драконидских фундаментах. Там же, рядом с древней драконидской крепостью, перестроенной в бастион, старыми молами и маяком из огромных каменных глыб, высился старый замок Нурранов, в котором долгое время обитало и семейство Ливьяно. Только совсем недавно, лет десять тому назад, рей Вито построил для семьи современный, вызывающе роскошный дворец на западном берегу. Ступенчатые террасы розового и золотистого мрамора, висячие сады, сияющие стекла оранжерей и каскады фонтанов на плоских крышах.

В старом замке устроили музей и по совместительству жилище для второстепенных королевских родственников.

Амарела посмотрела на встрепанного, как птенец галки, оруженосца, мирно дрыхнувшего в кресле у противоположной стенки.

Ох уж эти второстепенные родственники…

Вся политика в Марген дель Сур испокон веков делалась «по знакомству». Вот и мальчишку ей навязали в сопровождающие, потому что он сын какой-то тридцатиюродной тетушки и «мальчика надо пристроить». Всю поездку он таскал под мышкой «Историю Ста Семей», в которую и утыкался в любую свободную минутку. Впрочем, обузой не был — и хорошо.

«Айрон» коснулся шасси посадочной площадки и покатился, притормаживая. Гул двигателей стих, мальчишка вздрогнул и проснулся, завозился в кресле, отстегивая ремень.

— Хавьер, выход в другую сторону, — устало произнесла она.

Аэропорт Кампо Селесте встретил рейну палящими потоками света и выцветшим до слепоты небом. После нежной северной лазури оно казалось белесым, раскаленным. Тени умалились и прятались под крылом самолета и под брюхом здоровенного бронированного лимузина, ожидавшего у трапа.

Амарела вспомнила, как в детстве убегала из-под надзора тетушек и бабушек, проникала зайцем на паром через Маржину и шлялась среди пестрой толпы провожающих и встречающих с ватагой оборванных приятелей. Стырить шоколадку или апельсин с лотка считалось верхом молодецкой удали.

Несколько раз ее привозили домой зареванную и в полицейской машине, мать только вздыхала, а отец хмыкал и честно платил штрафы.

Кровь Ливьяно — не голубиная кровь, говорил он и ухмылялся в усы.

Теперь ее ожидал роскошный лиловый транспорт с гербами Марген дель Сур на дверцах и охрана — трое здоровенных парней в традиционной морской форме.

— А где Каро? — спросила она вместо приветствия.

— Нездоров, — ответил незнакомый ей офицер, открывая дверцу.

Амарела поспешно нырнула в прохладу просторного салона, охрана села по бокам, Хавьер заполз на переднее сиденье со своей книжкой.

— Не читай в дороге, укачает, — пожурил его офицер.

Доберусь до дома, приму ванну и отменю на сегодня все дела. Высплюсь, мечтала рейна. Вот сейчас мы повернем направо, проедем по набережной, погрузимся на паром — и готово.

Машина плавно залегла в поворот.

Налево.

Амарела закусила губу.

Стражи по обе стороны каменно молчали.

— Куда мы едем? — резко спросила она. — Что вы себе позволяете?

Молчание.

Хавьер закрыл книгу и заозирался испуганно.

— Я приказываю дать ответ немедленно.

— Распоряжение адмирала Искьерды, госпожа, — неохотно ответил офицер, не поворачивая головы.

Налево.

Налево — это значит в старый замок.

Музей, прибежище для второстепенных родственников и… тюрьма.

* * *

Невенитский монастырь лежал в зеленой чаше долины, как россыпь колотых кубиков сахара.

Сейчас по этому сахару ползли мухи.

Он привстал в стременах, вглядываясь.

Здоровенный в полных латах жеребец под серой попоной без гербов тихонько фыркнул, ударил копытом в землю.

Коричневые, черные фигурки, ватные клочья дыма и треск пороховых зарядов.

Насколько он мог видеть, ворота монастыря были уже выбиты и толпа втекала внутрь. Горели какие-то внутренние постройки.

Опоздал, продрало холодом по спине, и он поднял жеребца в галоп. Длинная с заостренным кончиком шпора с непривычки скребанула по краю накрупника.

Снова опоздал.

Тяжело закованный конь пронесся по истоптанной сотнями ног колее мимо низкой каменной ограды, за которой цвели вишни и метались над кронами напуганные птицы.

Бу-у-у-ум, рявкнула пушка, и от круглой стены монастырского донжона полетело каменное крошево.

Пожар разгорался, и сквозь черную пелену просовывались огненные языки.

Во дворе кричали.