Уходя, закройте двери - Екатерина Соболь

– Где твое гостеприимство? – укорила его Белла. – И, главное, здравый смысл! У нас ценный гость, который может нам помочь, а ты…

Увы, я не решила заранее, стоит ли рассказать местным новость «Есть еще один Петербург, без призрачных дверей, а ваш, похоже, не настоящий». К счастью, Белла тактично сняла этот камень с моей души и постучала костылем по полу, привлекая внимание остальных.

– Народ! Это Таня, вы про нее слышали. Для начала давайте-ка выпьем чаю, а потом все обсудим, – сказала Белла и, с трудом передвигая себя на костылях, села за один из столов. Какая-то девушка тут же начала убирать с него папки, освобождая место. – Идите сюда и несите, у кого что есть.

В прошлый раз я не так много народу успела запомнить: парочка влюбленных, мрачный мужик, пожилая женщина с прямой спиной, как будто каждый день йогой занимается. Из них только мрачный мужик был на месте – и он, конечно, стал еще мрачнее. Почти все одеты в черное, как будто каждому здесь было по кому носить траур.

– А где йога-бабушка? – спросила я у Антона, но ответила Белла:

– Какое… Милое прозвище. Это была моя мать. Ее выбросили за дверь в мае.

Ох… Я забормотала извинения, но Белла изящно подняла руку, показывая, что лучше замолчать. Стражники постепенно собрались вокруг, и любопытство чуть смягчило враждебность на их лицах. Белла раздавала распоряжения: ее мнение тут явно что-то значило, и то, что она принимала меня, сразу подняло мой рейтинг. Откуда-то взялись чашки, чайник, бутерброды и даже песочные пирожные. Осознав, что Белла не уйдет, Антон брякнулся на стул и сидел с отсутствующим видом: так и хотелось его встряхнуть, как бармены трясут шейкер. Я поглядывала на него, чтобы не упустить, чем он занят, но он просто смотрел на часы, висящие на стене. Словно доставку пиццы ждет, а она все не едет! Ладно, вряд ли в их городе есть доставка пиццы, у них и интернета-то нет… От мысли о пицце рот аж слюной наполнился, и я с двойным усердием вгрызлась в бутерброд с колбасой. Как же вкусно!

– О, трюкачка, ты уже тут! – В зал зашел Вадик в страшненькой оранжевой футболке и бросил почталлион на стол.

Антон глянул на него страдающим взглядом – может, его тоже хотел домой отправить? – и вернулся к гипнотизированию часов. Они интересовали его куда больше, чем наше чаепитие. Тут я наконец сообразила глянуть на часы и увидела время: без пяти десять. Так вот чего он ждет… Может, свидание у него с кем-то из Стражи?

– Подвинься, Антох. Зачем тебе с ней сидеть? Только место занимаешь. – Вадик подкатил к столу свой стул на колесиках и бесцеремонно оттеснил Антона. – Трюкачка, хочешь конфету?

Это было лестно, хоть я и понимала, что он проявляет ко мне интерес, только чтобы позлить Антона. Кажется, доставать его было величайшим удовольствием в жизни Вадика, и это почему-то успокаивало. Его внимание было безобидным, дружеским, и я не чувствовала паники, как тогда, после квеста. Вадик начал рассказывать, как ночью все-таки смог зарядить жвачки сиянием, и я подперла щеку рукой, делая вид, что слушаю его с огромным, прямо-таки безграничным интересом.

– Пятнадцать жвачек сразу, представляешь? – сказал он. – Правда, сейчас такое время, что мы с этим бакланом их за три дня потратим.

– Тебе стоит написать роман, – сказала я, прижав руку к груди. – «Полтора десятка жвачек»: хит этой осени, ждите экранизацию.

– Вы оба идиоты, – как-то очень грустно сказал Антон.

И опять взгляд на часы! Я откусила от пирожного – и тут раздался знакомый двойной сигнал: громкий, на весь зал, а следом такой же, но тихий, из почталлиона. Правда, звук в этот раз был какой-то надтреснутый, прерывистый, будто сигнал пропадает. Пухленькая женщина, с которой мы раньше не пересекались, схватила свой почталлион и удивленно затрясла его.

– Адрес появился и исчез, даже прочесть не успела. Опять барахлит, да что ж такое!

Я перевела взгляд на большую карту города на стене. Там зажглась лампочка и погасла. Потом зажглись все лампочки разом. Погасли.

– Мне это не нравится, – пробормотал Вадик. – Парни, девчонки, давайте за артефактами, у кого что есть. И, кто-нибудь, позовите Павла Сергеевича. Может, он в курсе?

Все вскочили и бросились к своим столам. Все, кроме Антона. Он по-прежнему смотрел на часы. Десять утра. Он вытащил из кармана своих футбольных шорт сияющий голубой предмет и сжал его в кулаке.

Какая-то сила потянула меня вверх, будто невидимый великан подхватил под мышки и оторвал от земли сантиметров на десять. От неожиданности пирожное выпало у меня из руки. Я перепуганно глянула на остальных – что происходит? – и увидела, что они болтаются в воздухе так же нелепо, как я. Костыли Беллы глухо брякнулись на пол, мрачный стражник хватался обеими руками за стол, но его ноги все равно упорно поднимались в воздух.

А потом невидимая сила потащила нас к двери.

Глава 5. Разделенные льдом

Я тебя различаю с трудом.

Что вокруг натворила вода!

Мы стоим разделенные льдом,

Мы по разные стороны льда.

Евгений Евтушенко

Я бесполезно молотила ногами по воздуху в нескольких сантиметрах от пола, но дотянуться до него не получалось. Нас всех подтащило к выходу из зала, и ненадолго там образовалась пробка из болтавшихся в воздухе людей. Все хватались за косяк двери и друг за друга, но нас упорно тянуло дальше. На лестнице я уцепилась за мраморные перила, глянула в сторону кабинета Павла Сергеевича и увидела: его, как и нас, вытащило на лестницу. Он присоединился к нам в полете через холл, что-то возмущенно бормоча.

Мы были как игрушки в автомате, где их хватает железное щупальце – и непонятно, когда оно разожмется и всех уронит. Тело онемело, словно его охватило морозом. Такое же ощущение у меня было, когда я в прошлый раз сунула руку за волшебную дверь. Похоже, нас ударило тем же холодным сиянием, из которого сотканы артефакты и двери.

Неуклюжую процессию возглавлял Антон. Его вбило в закрытую дверь на улицу, он открыл ее всем телом, придержал для следующего, и его утащило дальше. «Ах ты козел, – подумала я. – Это ведь ты сделал. Что происходит?»

На площади перед зданием рука воздушного великана нас выпустила, и мы брякнулись на мостовую. Я вскрикнула от боли и тут же подползла к Белле, издавшей сдавленный стон.