Ключи петроградские. Путь в академию - Мелалика Невинная

будучи просто талантливым журналистом или талантливым художником, но, если в мире есть магия и если я хочу ее освоить, почему я не должна хотя бы попробовать? Почему не помножить магию на талант?! Я хочу магии. Хочу красоты. Хочу перемен. Я хочу жить на полную катушку, но не как мажоры в моем городе – кальян, машина без крыши и дискотеки каждый вечер. Я хочу раскрывать то, что заложено во мне, через то, что мне нравится, и выводить это в пространство, помогая ему стать лучше, а людям – осознаннее. Да, звучит как пустые пафосные слова, но, надеюсь, на примере этого дурацкого слона я только что объяснила тебе, что я подразумеваю. Не знаю, что там насчет дара (хотя теперь понимаю, это что-то вроде критерия отбора и успешности), но лично я читала и слышала, что магию может применить и развить каждый, кто хотя бы немного в нее верит и готов учиться. Да, не все достигнут высот, да, многим доступна только узкая специализация, потому и существуют академии и деления на факультеты. Я же не рвусь в техномаги или в военные маги. Это точно не мое. Я люблю искусство, оно меня вдохновляет, поэтому хочу связать жизнь с магией искусства, что бы кто ни говорил. Я хочу сама творить искусство, которое будет делать что-то для других. Я ради этого пошла против воли родителей! Я из дома ради этого сбежала!

– Этого недостаточно, чтобы служить искусству, – пробормотал ворон, – но иногда достаточно только этого.

Он вновь замолчал, отчего я забеспокоилась – не заболел ли мой пернатый. Я осторожно погладила его по лбу и по торчащему из толстовки клюву. Он аккуратно поймал меня клювом за пальцы и легонько их прижал, подержал так некоторое время, выпустил и сказал:

– Я снова был неправ. Чуть не перегнул палку. Я хотел, чтобы ты разобралась в той романтической чепухе, которой забита твоя голова, и назвала словами через рот свои цели и мотивы, но опять не учел, что мы с тобой разные. Я чуть было все не испортил, но, знаешь, ты крепче, чем кажешься. Ты – архитектор, и архитектор от бога. Ты сейчас еще раз это доказала, рассказав мне про фонтан. Ты многого не знаешь, но у тебя есть дар, есть чутье, ты умеешь и, главное, любишь учиться.

Он замолчал, пощелкал клювом, покрутил головой, потом продолжил:

– Мы как-то говорили с тобой об этом. Про то, что, если изменишься ты сам, изменится мир. Я только хотел, чтобы ты поменяла точку зрения на это высказывание и от общего пришла к частному. Потому что, когда мы говорим красиво и общо, это действительно пустые слова, слишком большой масштаб, чтобы что-то всерьез изменить. Но, когда мы режем слона частями, – ворон повернул голову в сторону фонтана, – мы четко видим, какой винтик нужно смазать, чтоб заработал весь механизм. Я боялся, что ты, как многие молодые, можешь не видеть дальше этих фраз, но ты видишь, просто тебе не хватает опыта. Тебе действительно нужна академия, а академии нужна ты. Ты действительно можешь принести много пользы городу и людям, но тебе важно отделить фантазии и иллюзии от мечты и целей. Важно договориться о терминах с собой и с мирозданием. Академия тебе в этом поможет. Я очень на это надеюсь. Раз уж ты встала на этот путь, не сворачивай, что бы тебе ни говорили, но я хочу предупредить тебя: может оказаться очень нелегко.

– Ты себя нормально чувствуешь? – глупо спросила я.

– Да, – решительно ответил он, выбираясь из моей толстовки. – Пойдем уже отсюда, а то этот фонтан мне весь мозг выел.

Я представила себе каменного слона, который, держа хоботом ложку, методично выедает мозг ворону (при этом последний жив, здоров и возмущен), и рассмеялась.

Когда мы проходили мимо главного корпуса академии, я заметила светящееся окно на втором этаже. Посмотрела на часы – рабочий день был давно закончен.

– Дмитрий Иванович, похоже, до сих пор трудится, – констатировала я и задала вопрос, даже не ворону, а скорее в пространство: – Почему? Приходит рано, уходит поздно, проводит в академии целый день, хотя сейчас вообще лето…

– О, ты стала интересоваться жизнью преподов, – хихикнул ворон, но в этом его смехе звучало притворство.

– Это другое! – фыркнула я в ответ и добавила: – С теми преподами меня ничего не связывало, кроме официального учебного процесса. Им платили деньги за то, что они учили меня, мне платили стипендию, если я хорошо училась у них. Здесь же действительно что-то другое… Может, потому, что у меня весь мир ограничен пока лишь несколькими фигурами, и Дмитрий – один из них.

– А может быть, твой мир просто меняется? – Ворон пихнул меня крылом в шею.

– Может быть, – согласилась я.

Глава 11

За несколько дней до экзаменов я проснулась с ощущением фатальной пустоты. Вот ты дура, Твардовская, только и подумала я. Куда ты поехала? Зачем ты поехала? Какая тебе вообще академия?

Я вдруг почувствовала себя абсолютно не способной ни на что, а все свои телодвижения – бессмысленными. У меня была мечта: поступить в академию. Я неплохо представляла себе, почему и зачем этого хочу, но как там буду учиться, что изучать, как жить, пока учусь, вообще не имела понятия. Я реально полагала, что, если у тебя есть мечта, достаточно мечтать, а все начнет складываться будто само собой. Словно каждый день буду делать новый шаг, открывать новый лист календаря, а там уже будет написана четкая и подробная инструкция: день такой-то, урок такой-то, делать то и то. Хотя вру, я даже и так себе не представляла, просто была уверена, что достаточно захотеть и рвануть, а там война план покажет.

Вот теперь я в академии, на носу экзамены, а мне даже не страшно – мне никак. Зачем я все это затеяла? Что буду делать потом? Учиться ты потом будешь, сообщила мне более рациональная часть моего сознания. Учиться, работать, а там – война план покажет. Хорошо, если так, вздохнула я.

Расписание мое изменилось. Милана, как и обещала, села готовиться к экзаменам в последнюю неделю, я же уже повторила все, что могла, и уходила гулять по городу – с вороном и без него. Академия начала заполняться людьми. От них я тоже стремилась уйти подальше.

«Интроверты хотят друзей, но не хотят», – вспомнила я расхожую фразу, когда купила себе кофе навынос в окрестностях метро «Чкаловская». Утренняя пустота вновь напомнила о себе: как же, хочу я друзей и веселую компанию, чтобы проводить с ними время в кофейнях. Похоже, ворон – единственная моя компания, да и тот сегодня улетел по своим делам. Ворон улетел, а я пешком отправилась дальше по Петроградке. Этот район отчего-то располагал к себе больше прочих.

– Женя! Какая встреча! Гуляете?

На выходе из булочной я столкнулась с Дмитрием Ивановичем. Мимоходом подумала: как это он не в академии, потом поняла: воскресенье же. Я даже обрадовалась: хотя бы в воскресенье он не работал.

– Изучаю город, – кивнула я.

– Если не торопитесь, могу показать вам тут кое-какие интересные места.

Я кивнула, подождала, пока он купит хлеба, и мы вместе вышли из булочной. Мы прошли вдоль дома и свернули за угол.

– Это Лахтинская улица, – пояснил Дмитрий. – Впереди можете видеть церковь Ксении Петербуржской. По легенде, она построена на месте дома, где жили Ксения с мужем, но интересует нас не совсем церковь. Сейчас подойдем поближе, и покажу.

Когда мы дошли до церкви и перешли к ней, Дмитрий встал к церкви спиной и показал на дом напротив.

– Дом архитектора Лишневского, – сообщил он. – Он же – дом с Мефистофелем. Мефистофеля, если вы знаете, постигла печальная участь – несведущие, но очень ревностные лица решили, что ему не место напротив храма, – но посмотрите, кто остался. Считается, что это Чумной доктор в птичьей маске, но, как по мне, самый настоящий ворон.

Я проследила взглядом за его жестом. Фронтон, где раньше находился Мефистофель, был затянут зеленой