Бутлегер - Павел Барчук

Кстати, насчёт стычки с гангстерами Фредо так ничего и не рассказал. Хотя, врать не буду, нам с Патриком обоим было интересно узнать, в чем суть произошедшего. Очевидно, Крыса и Толстяк трясли с Фредо денег, но еще более очевидно, что Фредо не считал себя обязанным им эти деньги отдавать.

Однако старик снова велел нам забыть об увиденном и посоветовал не совать свои носы туда, где их могут значительно укоротить. Этот разговор состоялся как раз перед самым сном, но я хорошо запомнил интонации, прозвучавшие в голосе рыбака. Несмотря на достаточно скромное социальное положение у старика несомненно имеется железный характер, воля и суровая натура. С ним лучше не спорить.

В общем, вид гаечного ключа в его руке оказал на меня бодрящее действие. Выбор между философской дискуссией о трудовом кодексе и немедленным подъемом был очевиден. Я принял сидячее положение и принялся толкать Патрика, который храпел, свернувшись калачиком на своем мешке.

– А? Что? Где? Мама, уже встаю! – Ирландец завозился, пытаясь лягнуть меня пяткой.

Я, не долго думая, под насмешливым взглядом Фредо, вскочил на ноги, подошел к тазу, в котором еще оставалось немного воды, а затем вернулся к другу и с ходу плеснул ее ирландцу на физиономию. Правда, старался сделать это аккуратно, чтоб не сильно залить полы в каморке. Посвятить утро уборке точно не входило в мои планы.

Патрик вскочил на ноги одним движением, из положения "лежа" и замер, бестолково озираясь по сторонам. Похоже, ему снился отчий дом и сейчас он пытался понять, куда этот дом делся.

– Я, конечно, не мамочка, которую ты видел во сне, но вставать надо. – Буркнул я, совершенно не скрывая дурного настроения.

А оно у меня, ясное дело, было очень дурным. Не выспался, бока болели от жесткого ложа, шея чесалась от соломы, которая через грубую ткань ухитрялась вылазить наружу, и снова хотелось жрать. Не есть. Именно жрать. Желудок буквально заворачивался в узел. Видимо, тело Джонни, ощутив твёрдую почву под ногами и крышу над головой, решило, что ему пора откармливаться и приходить в норму.

Завтрак нас ждал более чем спартанский: по кружке мутного, горького чая без сахара и по куску черствого хлеба, который при желании можно было использовать вместо молотка, если возникнет необходимость забивать гвозди. Я на радостях так резво откусил первый кусок, вернее, попытался откусить, что едва не лишился передних зубов. Пришлось макать хлеб в чай и мусолить его, будто я – старик со вставной челюстью.

Пока мы с Патриком "наслаждались" завтраком, Фредо, хромая, передвигался по комнате. Он ворчал себе под нос какие-то ругательства и собирал свою убогую рыбацкую снасть.

— Ну что, giamoke (бездельники), готовы к тяжелому, но честному труду? — процедил он, окидывая нас с Патриком насмешливым взглядом, когда с хлебом и чаем было покончено.

– Конечно! – Ирландец вскочил с табуретки, радостно потирая руки.

Я его нездорового, на мой взгляд, интузиазма не разделял. Поэтому выбрался из-за стола молча.

Мы вышли на улицу, где уже висел густой, влажный туман, смешанный с запахом угольной гари и чего-то соленого. Нью-Йорк просыпался, его пробуждение было громким и недружелюбным. Вдалеке гудели паравозы, с соседних улиц доносились крики разносчиков газет и шум транспорта. Собственно говоря, по сравнению со вчерашних днем ничего не изменилось.

К пирсу, обозначенному номером восемьдесят четыре, мы добрались достаточно быстро. Шли пешком, едва поспевая за Фредо. Этот старик просто удивлял меня своей живучестью и силой воли. Только вчера двое гангстеров разукрасили его как бог черепаху, а сегодня он уже мчится вперед, будто ничего не произошло.

Нужный нам пирс оказался местом не для слабонервных. В моем понимании это был настоящий ад на земле, воплощение индустриального кошмара. Деревянные конструкции скрипели под ногами, гигантские чайки с хриплыми криками дрались за объедки, а воздух был густым от пара, дыма, едкого запаха гниющей воды, мазута и пота.

Десятки, если не сотни людей — в основном итальянцы, ирландцы южноафриканцы и, чисто предположительно, славяне — сновали по пирсу, согнувшись под тяжестью тюков, ящиков и бочек. Шум стоял настолько оглушительный, что от него моментально закладывало уши: лязг цепей, скрежет лебедок, матерная брань на десятке языков, резкие окрики мужчин, наряженных в добротную одежду, которая значительно выделяла их среди остальных. Так понимаю, это были какие-то руководители или контролеры средней руки. Впрочем, я мог бы назвать их надсмотрщиками и точно не ошибся бы. Потому как работа на пирсе реально выглядела рабским трудом.

Конкретно этот пирс предназначался для грузовых перевозок. Здесь не было видно отплывающих или прибывающих пассажиров.

– Ну вот... – Фредо широко развёл руками, предлагая нам оценить окружающую обстановку. – Здесь вам предстоит работать.

Патрик радостно замотылял головой, оглядываясь по сторонам. Моя реакция была совсем иной. Я буквально охренел от перспективы оказаться в числе этих грязных, измученных людей, которые таскали груз туда-сюда-обратно.

Нет, среди них имелись и вполне крепкие парни. Я заметил несколько мужчин, ростом под два метра, с широкими плечами и мрачными лицами. У каждого из них одна рука была как две мои ноги. Но при этом, судя по настораживающей пустоте во взглядах, они либо не способны на другую работу, например, из-за скудного ума, либо вынуждены трудиться там, где им никто не станет задавать лишних вопросов. Второй вариант казался мне более правдоподобным. Потому что лица этих крепких парней свидетельствовали большом жизненном опыте, имеющимся за плечами, и о длинном списке нарушенных законов.

Нашим «боссом» оказался итальянец по имени Луиджи. Это был толстый, без конца потеющий мужчина лет сорока, с сигарой в зубах и увесистой дубинкой на поясе. Он бегло оглядел нас с Патриком, затем ткнул пальцем в груду мешков с кофе и рявкнул:

— Берите по одному. Тащите на склад. Быстро, сволочи! Не будете успевать — получите по роже!

Патрик, недолго думая, взвалил на спину здоровенный мешок и, пошатываясь, поплелся в указанном направлении. Его худое тело напряглось до предела. Я видел, насколько ирландцу тяжело тащить вес, едва ли не превышающий его собственный. Однако он, стиснув зубы, молча топал вперед.

Мне не оставалось ничего другого, кроме как последовать его примеру. К тому же, отправив нас работать, Луиджи тут же завел разговор с Фредо. Я так понимаю, выяснял, кто мы и откуда. То есть, еще не