Товарищ "Чума"#11 - lanpirot

Глашу, на Акулину, на осенний сад, в который выходило окно спальни, на наш общий доме, который, несмотря на всё произошедшее, стоял до сих пор. И вдруг понял — я больше не боюсь смерти. Ведь она — совсем не конец. Она — лишь начало нового пути. И это мне сумели наглядно показать Глория и Черномор.

— Постой, Ром… — с удивлением произнесла Глафира Митрофановна. — А когда ты успел бороду отрастить? — Она протянула руку, чтобы убедится в наличииреальной растительности на моём лице, но внезапно вскрикнула — её живот неожиданно дёрнулся.

— Ой!

Я мгновенно очутился рядом.

— Что⁈ Что случилось?

Она схватила мою руку и прижала к своему животу.

— Он… он опять «отозвался»…

Под моими пальцами что-то дрогнуло — лёгкий толчок, будто ребёнок пытался понять, что происходит.

Акулина тоже замерла.

— Мам… он…

— Он чувствует тебя, — прошептала Глаша. — И твой дар — тоже…

Мы переглянулись. Чтобы это могло значить?

— Интересная реакция… — медленно произнёс я, не отрывая руки от живота Глаши. В глубине души я опасался, чтобы наш ребёнок вновь не принялся «чудить», поскольку заручиться помощью прародителя на этот раз не получится. — Видимо, магия Акулины каким-то образом пробудила и его…

Акулина потянулась к нам, её глаза горели смесью страха и любопытства.

— Можно я… тоже попробую?

Глаша кивнула, и Акулина осторожно прикоснулась к животу матери. Прошло несколько секунд — и вновь ощутимый толчок.

— Ой! — Акулина отдернула руку, но тут же снова положила её, широко улыбаясь. — Он… он как будто знает меня!

— Либо знает, либо просто реагирует на нашу энергию, — задумчиво ответил я. — Но факт остаётся фактом — он очень сильный одарённый. Даже сейчас, находясь в утробе матери.

Глаша тяжело вздохнула, но на этот раз в её глазах светилось спокойствие.

— Ну что ж… пусть будет… как будет…

— Ма-а-ам… Мама! Что… это? — прошептала Акулина, не отрывая рук от живота Глаши, но ее глаза расширились от изумления и настороженности.

Я тоже почувствовал это «присутствие» — древнее и тяжёлое ощущение чужеродной силы, отдающей сложной и многогранной смесью — густой, сладковато-тлетворной, пропитанной специями и пряностями. Я уже встречался с подобным проявлением силы, столь явственно отдающей «индийскими мотивами». Эта магию была одновременно чужой, но в то же время… родственной и Глаше, и Акулине, и нашему ребёнку.

— Это Афанасий… — выдохнула Акулина, и ее пальцы впились в мою руку.

Я резко обернулся к ней:

— Да, это Афанасий! Ты что, его слышишь?

Глава 9

Я пристально посмотрел на девушку, попутно читая её мысли. И я знал ответ, еще до того, как она мне его озвучила.

Да… — прошептала Акулина, и её голос дрогнул. — Слышу. Он… он говорит. Но не слова… но я как-то его понимаю. Его голос звучит как эхо в моей голове… но он… как бы… он внутри мамы… — Глаша прервала свою сумбурную речь, судорожно втянув воздух широко раскрытым ртом, а ее и без того бледное лицо побледнело ещё сильнее. — Так прадед Афанасий… жив?

— Нет. — Я покачал головой. — Он умер. Но отчего-то не ушёл… Остался… Я не встретил его душу в потустороннем мире…

— В каком еще потустороннем мире? — Неожиданно вцепилась в меня Глаша железной хваткой. — Ты же ушел с Вольгой Богдановичем и отцом Евлампием в родовой храм… Или я чего-то не знаю?

— Ты много чего не знаешь, любимая, — произнёс я, печально усмехнувшись. — Мы пытались вызвать души погибших, чтобы узнать, куда могли пропасть их дары… Ну, один мы уже нашли, — я отвлекся от повествования, взглянув на дочь Глафиры Митрофановны. — Дар Глории перешёл к Акулине…

— Не отвлекайся! — попросила меня Глаша. — Как ты оказался в мире мертвых?

— На наш вызов ответили не души погибших, а вечно старый лодочник — Харон. И чтобы пообщаться с ними, мне пришлось на одну ночь заменить Перевозчика… — И я вкратце рассказал о своих ночных похождениях в потустороннем мире.

По стремительно меняющемуся лицу Глаши я понял, хорошо, что это приключение уже закончилось. Иначе, отхватил бы я проблем. Понимаю, что она за меня переживает, но иначе поступить я не мог. Однако, на данный момент перед нами стояла совершенно иная задача — не выяснение отношений, а попытка разобраться, что же на самом деле случилось с Афанасием.

— Говоря «он внутри мамы», что ты имела ввиду? — переспросил я девушку. Мои попытки «услышать» Афанасия — провалились. Его слышала только Акулина. Почему — сказать сложно, возможно, из-за родственной крови и свежеприобретённого дара. — Он ещё здесь? — уточнил я.

— Он здесь… — прошептала Акулина, её глаза на миг затуманились, когда она взглянула на мать. — Я даже могу видеть его… Он до сих пор «в маме»… Вот здесь… — И она указала руками на её живот.

— В ребёнке? — испуганно ахнула Глаша, прикрыв руками живот, словно этим хотела защитить нашего ребёнка от опасности.

— Нет, не в ребенке… — Качнула головой Акулина. — Он… словно бы… вокруг него.

Глаша нахмурилась.

— Что ты имеешь в виду?

— Он не вселился в маму, — наморщив лоб, словно решая сложную задачу, медленно произнесла вслух Акулина после небольшой паузы, — просто воспользовался силой вашего еще нерождённого ребёнка. Я спросила его… зачем он это сделал…

Я почувствовал, как по спине пробежал холодок, ничего хорошего я услышать не ожидал. В последнее время мне, как и всему моему близкому окружению, приходилось весьма несладко. Не было даже свободной минутки, чтобы дух перевести.

— После того как он погиб… — продолжила Акулина, — и его душа… по какой-то причине не смогла удержаться в теле… невзирая даже на присутствие дара… Но он не хотел уходить… Его душа сопротивлялась переходу в мир мертвых… Но удержаться здесь не могла… — Акулина подняла глаза на меня, и в них отразилось ужасающее понимание. — И тогда он «привязал» себя к маме… вернее, к вашему ребенку… родственная кровь позволила ему сделать это…

Глаша резко вздохнула, перестав прикрывать живот рукой. Видимо, поняв всю тщетность этих попыток.

— Но… почему?

Акулина на несколько секунд закрыла глаза, будто прислушиваясь к чему-то далёкому:

— Ваш ребенок… Его силы… Они как-то искажают эфир, позволяя ему