Патриот. Смута. Том 5 - Евгений Колдаев

Если из лука — если такой же снайпер как Абдулла попадется, ну… Здесь только в глаз попасть или в коня, вспугнуть, чтобы на дыбы встал. Пойдут ли на такое? Скорее нет. Им же не просто убийство мое нужно, а чтобы еще и людей обратно под власть воеводы вернуть. А еще — самим живыми остаться.

Мы поравнялись с зелейным складом.

Скоро, уже вот сейчас. Уверен, вот-вот начнется.

Охрана стояла. Завидев нас, она вытянулась по струнке. Боевые ребята. Ворота со скрипом стали открываться. Мы подъехали к ним, и я подмигнул Фоме Буйнову. Он был тут как тут. Тоже должен был стать частью плана. Когда мы с ним обсуждали, сам вызвался, сказал, что от склада с порохом ни ногой, не отступит в такой-то ситуации тяжелой. Это же его вотчина, если что случиться — не простит себе. И за каждого своего человека, сторожа, которые числились в его сотне — он головой.

Смотрел на лица людей.

Ну и, опыт мой подсказывал, что вон тот не с нами и вон те двое. А остальные, видимо, где-то заседают, ждут команды. Как и думалось. Трое, для начала достаточно. Они авангард. Самые лихие и отбитые. Жаль убивать, от таких в бою толк всегда есть.

Но — против меня пошли, значит, их ждет смерть.

Ударил набат, это значило, что в паре верст уже отряд оскольский. Нужно позиции занимать, мало ли что. Стандартная, техническая процедура. Думаю, когда мы подходили к городу он тоже бил. Только сам я его не слышал, далеко были.

Застыли мы у ворот, замерли, потоптались по моему приказу.

Нужно было побесить промедлением тех, кто затеял неладное. Ведь ожидание порой сводит с ума. Если вглядеться — сразу стало ясно, кто есть, кто и что затевает. Все ясно. Я тихо проговорил: кого брать в первую очередь.

Ворота открылись, и мы неспешно двинулись в них. Вышли на простор. Начали спускаться к реке, к парому. Он пребывал на той стороне, как и должно. А мы гостей встречать здесь будем.

Надеюсь, с ними проблем не будет и с оскольскими общий язык найдется быстро.

И тут за спинами нашими началось. Как и я думал крики, шум, гам. Ворота начали закрываться, послышался звон стали. Началась рукопашная внутри. Гремел призывный крик к атаке. Наверху к бойницам сейчас подкатывали пушку. Планировали стрелять.

— Вперед. — Скомандовал я спокойно, и мой отряд понесся к другой надвратной башне. Как раз той, через которую мы все ночью попали в город. Там стоял все тот же мой гарнизон. Передавать такой важный пост местным я не планировал.

Можно было рваться назад через ворота, но мало ли что. Там сейчас неразбериха, добавлять ее еще больше — нехорошо.

Раздался дружный ружейный залп. Громкое — «ура».

Мы пронеслись под острожной стеной, миновали пару небольших башен, гарнизоны которых не понимали, что происходит. Люди просто смотрели с округлившимися глазами на наш отряд, на надвратную башню, в степь, за реку, откуда приближалось три сотни оскольских бойцов и не знали, что делать.

Тем временем мы въехали в город. На немой вопрос десятника о помощи я ответил.

— Твой пост здесь, боец.

Повел отряд прямиком к месту боя.

Там уже по идее все заканчивалось.

Да, по моему плану повстанцам удалось захватить надвратную башню. Ее часть, ходи или два яруса. Это было приманкой. Да, им даже удалось попытаться сделать выстрел из пушки. Только весь порох в башне был загодя намочен. И его было очень и очень мало.

Попытка же штурма зелейного склада провалилась.

Туда я поставил отряд своих бойцов. Сделал это под видом забора снаряжения. Служилые люди приходили, уходили, возились там полдня, что-то забирали, грузили, перегружали. И шестеро из них остались внутри. После этого туда никто не входил.

Дерзкая атака. Стража опускает оружие, сдается.

Дальше?

Воодушевленный противник открыл дверь и получил залп из шести аркебуз, затем еще и еще из пистолетов. Людей внизу снабдили лучшим образом, чтобы они смогли отбросить и положить без проблем человек пятнадцать.

Так и вышло.

Мой отряд подъехал к башне. Наверху раздавались вопли и проклятия. Бой еще продолжался. Повстанцев закрыли на каком-то этаже и выкуривали оттуда. На площади вблизи склада валялось восемь человек. Почти все у дверей. Кто-то еще стонал, кто-то уже не подавал признаков жизни.

Фома Буйнов, вжавшийся в стену, махнул мне рукой.

— Ну что, сотник как дела? — Подъехал, посмотрел на него.

— Десять прорвалось к погребу, как ты и сказал. Мы почти не препятствовали, так, для вида. Восемь здесь, двое внизу, на порожках. Положили их твои люди. Наверху пятеро. Их там теснят. Загнали наверх. Двое наших там ранено.

— Хорошо, что потерь почти нет. — Я улыбнулся ему. — Провалилась диверсия.

— Гады, как же порох. Мы же без него, как без рук. — Лицо его выражало злость и недоумение.

— Таким людям плевать. Их задача была попытаться убить меня. — Я криво усмехнулся. — Вернуть власть над Ельцом атаману и воеводе, что над ним стоит. Разворошить одну из башен, свалить ее. Но, не получилось.

Из башни доносились выстрелы, ругань. Быстро все стихло.

— Ну что там! — Выкрикнул я.

— Сдались, воевода.

— Выводи.

Через минуту заговорщики стояли у входа в надвратную башню. Трое. Двое ранены, истекают кровью, один вроде целый. Еще четверых вытащили, кинули здесь под ноги в грязь. Трупы.

— Ну что, граждане разбойники, не удалось? — Я по-волчьи смотрел на них из седла. — Зубы обломали.

— Найдется на тебя управа. — Прошипел оставшийся целым казак. Злой, чубастый, агрессивный.

— Откуда ненависть такая?

— А за что тебя любить-то? Ты нам никто. Мы тут сами по себе. А ты приперся, учить вздумал. Москва! Хрена лысого. Все мы там поляжем, никто не вернется. Ходили уже.

— Ясно. Допросить с пристрастием и казнить всех. Семьи ко мне, вечером.

— Гад, детей погубишь? Жен!

— А ты, когда затевал все это, что думал? Так просто бах-бах и отделаешься? — Зло ответил я.

Делать этого я не собирался. Выселить их куда-то из города, чтобы не пострадали они от рук других людей служилых. Наказать надо, это сто процентов, но убивать, никакого смысла нет. Припугнуть этих заговорщиков, может чего умного скажут. И все.