Проклятый Портной: Том 3 - Артем Белов

слышала. Стоило ей только взять украшение в руки, как перед ней появилась таинственная фигура, женщина со светлыми волосами и в плаще с капюшоном. Кто она такая и о чём она разговаривала с твоей перепуганной прабабушкой, никому не известно. Ирина Алексеевна никогда об этом не говорила. Зато рассказала, что, выбравшись из щели, увидела, как её мёртвые соратники оживают и вновь начинают сражаться с монстрами.

— То есть ей помогла справиться с тварями армия мертвецов? — фыркнула Надежда. — Тогда почему они не уничтожили Сердце подземелья.

— Не знаю, — пожал плечами Геннадий. — После сражения мёртвые бойцы довели прабабушку до верхних этажей и там уже упокоились окончательно.

— Действительно, занимательная история, — женщина вновь прикоснулась к серьгам. — Так получается, их поэтому нашли не на самом дне подземелья, а где-то у самого верха?

— Ну, если верить легенде, то да, — кивнул мужчина. — Впрочем, так или иначе, эти серьги определённо принесли прабабке удачу. После того печального похода она ещё лет пятнадцать ходила по подземельям, не получив ни одной травмы, а её отряд всегда возвращался с рюкзаками, забитыми первоклассной добычей.

— А потом Ирина Алексеевна исчезла, оставив серьги вместе с запиской на столе у мужа, — неожиданно глухо произнёс граф. — Когда тот бросился её искать, то выяснилось, что его жена отправилась за стены Иркутска в недавно появившееся подземелье.

— В одиночку? — охнула Надежда.

— Судя по всему, да, — кивнул Данилов. — Наш род дважды собирал экспедицию на её поиски, однако глубже четвёртого этажа пробиться не вышло. А когда собрали третью, выяснилось, что подземелье исчезло. Такое редко, но бывает.

— Да… фантастика, — протянула женщина.

— Деда, вот ты сказал, что прабабушка не только серьги, но и записку оставила, — произнесла Виктория. — А там не было сказано, почему она ушла и куда?

— Нет, Викусь, — покачал головой граф. — По крайней мере, как мне рассказывали, Ирина Алексеевна написала, что ей пора вернуть долг и то, что серьги ещё помогут нашему роду.

— Интересная легенда, — Надежда посмотрела на старика. — Спасибо, что доверили мне такую реликвию…

— Знаешь, Надя, я вот до недавнего времени тоже думал, что это легенда. Но вот тут у меня мелькнула мысль, а вдруг это правда? — глядя на женщину, Данилов выпрямился и медленно, буквально по слогам произнёс: — Самые строгие судьи — наши дети.

— Что? — Надежда посмотрела на свёкра. — К чему ты сейчас эту ерунду сказал?

— Надя? — удивился Геннадий, глядя на жену.

— Что? — также удивлённо посмотрела на мужа женщина.

— Надежда, расскажи, пожалуйста, как тебе живётся у нас? — неожиданно поинтересовался Данилов-старший, при этом ощущая, как браслет больно сдавливает руку.

— А как, по-вашему, мне живётся в доме с мужем-тюфяком, который даже неспособен принять правильные решения? Этот идиот готов обречь нас на голодное существование, лишь бы тебя вылечить, — на лице женщины проскочила гримаса отвращения. — А ты, старый хер, несмотря на все мои старания, всё никак не подохнешь!

— Надежда? Мама? — одновременно воскликнули Геннадий и Виктория, не понимая, что происходит.

— Что? — женщина посмотрела на близких. — Надя, Надя… Заладил слизняк бесхребетный! Да если бы не я, ты так бы и бегал на побегушках у папаши!

— Надежда, попытка убить меня, подсунув проклятый браслет через Викторию, это твоя идея? — задав вопрос, старик стиснул зубы, ожидая новую волну боли, и та не заставила себя ждать.

— Да если бы, — глумливо усмехнулась женщина. — Егор Щербаков. Это он подкинул эту идею. Жаль, что слишком поздно. Не пришлось бы терпеть твою старческую рожу все эти годы. Думаешь, я не знаю, что ты был против нашей свадьбы? Что настраивал сына против меня?

— Пап, с Надей что-то не то, — вскочивший со стула Геннадий посмотрел на отца. — Её околдовали, она не понимает, что несёт! Она бы ни за что тебя не убила! И про Щербакова ерунда, я его ещё со студенчества знаю!

— Сядь! — Данилов рявкнул на сына, после чего положил на стол руку с браслетом, демонстрируя кровавые пятна, проступившие на рукаве рубашки. — Она действительно околдована. И это сделал я. Вот только под воздействием проклятия она говорит то, что думает.

— Но как? Зачем? — Геннадий ошарашенно сел, не зная, что делать.

— Потому что эта… — взглянув на девочку, которая пусть не до конца осознавала, что происходит, но догадывалась, что случилось что-то непоправимое, граф подавил рвущиеся наружу ругательства. — Моя болезнь оказалась спровоцирована проклятьем, которое было наложено на подаренный Викторией браслет. Надежда, твоя дочь не знала про это?

— Нет. Она бы ни за что не пошла на это. Уж слишком она тебя любит. Дура! Она не понимает, что ты нас выкинешь из дома, едва узнаешь… — женщина напряглась, её красивое лицо побледнело, а на лбу заблестели капельки пота.

— Что я узнаю? — прямо спросил Данилов, понимая, что страх наказания заставляет сноху сопротивляться наложенному проклятию правды. И вместе с этим вопросом старик ощутил, как браслет вгрызается в кожу.

— Что Виктория не твоя внучка! Что она от Щербакова! — стиснув зубы процедила Надежда. — Именно поэтому Егор предложил этот план. Шантажировал. Либо я вначале избавлюсь от тебя, потом от этого тюфяка, а когда Вика станет взрослой, она войдёт в его род. Либо он рассказывает тебе всё, и мы оказываемся на улице!

— Это неправда… Этого не может быть… — Геннадий взял за руку разрыдавшуюся девочку. — Отец, это глупость, Вика моя…

— Твоя дочь. Как и моя внучка. Так было, так есть и так будет. Но… — Данилов достал из кармана сложенный бланк с результатами теста и бросил его сыну. — По крови она принадлежит этой… — вновь старик сдержался, пусть и с великим трудом, — и Щербакову, а это создаёт некоторые проблемы. Которые нам необходимо решить как можно скорее.

— Нужно перепроверить! — Геннадий отшвырнул листок, едва только увидел результат.

— У меня в кабинете ещё пять таких же. И там то же самое, — покачал головой Данилов, после чего посмотрел на рыдающую девочку. — Вика… Виктория!

Девочка, не выпуская руки отца, вздрогнула и с испугом посмотрела на Виктора Михайловича.

— Внученька, мне очень жаль, что тебе пришлось