Фантастика 2025-50 - Сергей Ампилогов

class="p1">Критически пересмотрев свои «коварные» планы, составленные в основном на информации из будущего, я несколько скорректировал даты. Если перед австро-прусской войной Бисмарк панически боялся удара от России и развязал войну, лишь только убедившись в нейтралитете Российской империи, то перед франко-прусской войной этого страха уже не было. Из всего этого вырисовывалась следующая картина: оттянуть на два года австро-прусскую войну хотя и трудновато, но вполне реально. Для этого достаточно просто дольше выражать свою неопределенность во взглядах и колебаться, тем самым набивая себе цену в глазах Пруссии как союзника. После чего запросить год-другой на подготовку армии и согласовать с Пруссией, какие австрийские территории нам отойдут. Еще одним немаловажным доводом в пользу оттягивания войны станет отсутствие столь широко раскинувшейся в Австрии разведывательной сети пруссаков. Не будет ее — не будет такого количества сведений о противнике, и прусские генералы составят гораздо более осторожный план ведения австрийской кампании. Вследствие чего победа над Австрией уже не будет выглядеть так оглушающе молниеносной, не так сильно вскружит головы прусским генералам, хотя, конечно же, будет весьма и весьма убедительна. Итогом станет разразившаяся в 1872 (а чем черт не шутит, может, и в 73-м) году франко-прусская война, которая предположительно продлится столько же, сколько и в реальной истории. Ну, возможно, по различным причинам затянется на месяц-другой, не более. Так что, если развязать войну в 74-м и озадачить Англию проблемами с Ирландией, никому в Европе до нас дела не будет.

Итак, снова возвращаясь к женитьбе на Дагмар, получаем, что раз война Пруссии с Данией неминуема (да, неминуема, не будем льстить себе, не способна российская армия, а точнее, экономика пережить полноценную войну), то и будем действовать исходя из этого факта с максимальной для себя пользой. Жена, дающая нам гипотетические и труднореализуемые права на датский престол, но приносящая проблемы с набирающей силу Пруссией, отказ от такого замечательного, на мой взгляд, плана… А на хрена? Ну да, она мила и красива. Но это, наверно, очень по-царски в таких делах этим самым местом думать. Что еще? Ах да, как-то проявила себя в какой-то деятельности… Ну, так вполне может статься, что просто от безделья и проявила. Вот то, что детей здоровых родила — это да. Это аргумент. Но с другой стороны, берем Луизу, дочь Виктории — красива, дети здоровые, гемофилии не подвержены, проблем, связанных с браком, никаких — наоборот, одни плюсы. Хотя, откровенно говоря, довольно-таки сомнительные и шаткие, но тем не менее плюсы, а не явные минусы. В общем, с невестой я в тот раз определился твердо. Более того, я ДО датско-прусской войны отказался от всех гипотетических и труднореализуемых прав на Шлезвиг-Гольштейн (клочок земли в Дании) и тайно намекнул Бисмарку на возможную помощь против его нынешнего союзника Австрийской империи в будущем. Только вот что примечательно — помощь была обещана только через три года, не раньше. Иначе Бисмарку сулились осуждение и строгое неприятие войны Россией. Вплоть до нашего появления в рядах противника прусской короны. Конечно же, все эти переговоры проводил не я, а наш гениальный до тошноты дипломатический тактик министр Горчаков. О, какого труда стоило убедить этого, безусловно, талантливого и умного, взрослого уже человека мне, двадцатилетнему юнцу! Сочетая угрозы, лесть и абсолютную власть, моя настойчивая просьба была, наконец, принята к исполнению в неизменном виде. На этом, последнем моменте я особенно настаивал — никакой отсебятины. Необходимо передать именно то, что необходимо, не больше и не меньше, и точка. Казалось бы, элементарная просьба, если бы не характер этого, безусловно, талантливого, но уж слишком своевольного министра. Нужны ли нам такие дипломаты? Время покажет…

Совершенно увлекшись своими мыслями, глубоко задумавшись, я очнулся, только когда карета, в которой я все это время находился, остановилась. Мы оказались на правом берегу Темзы в юго-восточном предместье Лондона в Дептфорде.

— Николай, хочу представить твоему вниманию одну из верфей Британии — «Уэствуд энд Бэйли». Между прочим, тут почти три месяца простым рабочим работал твой великий предок — Петр Первый.

— Неужели! Вот так совпадение! Но, надеюсь, ты привез меня сюда не только ради того, чтобы рассказать мне об этом, — предчувствуя впечатляющее зрелище, хитро посмотрел я на него.

— Нет, просто показалось, что тебе это будет интересно. К тому же местные мастеровые нет-нет да и вспоминают об этом случае. Я же хотел продемонстрировать тебе недавно спущенный на воду Вэлнент. А пока надобно нанести визит вежливости здешним хозяевам джентльменам Уэствуду и Бэйли.

Но далеко идти нам не пришлось. Бэйли, решивший самолично поинтересоваться новоприбывшими высокими гостями (наверное, заметил нашу карету с королевским гербом в окно), вышел нам навстречу.

— Оу, принц Альфред, — снимая шляпу, поклонился он, — рад видеть вас на моей верфи.

— Добрый день, мистер Бэйли. Позвольте представить вам моего спутника императора Всея Руси Николая Второго.

— О, какая честь для меня! — бесстрастно проговорил склонившийся в гораздо менее подобострастном поклоне судостроитель.

— Его императорское величество Николай выразил желание посмотреть на новейшие британские корабли, — тем временем продолжил Альфред. — Конечно, я не смог отказать ему и себе в таком удовольствии, тут же вспомнив вашего красавца. Ну же, ведите нас к нему!

Вскоре моему взору открылась следующая картина — в достроечном бассейне стоял небольшой корабль. Наверное, его размеры сейчас были впечатляющие, судя по ожидающему моего восторга взгляду принца, но меня корабль совершенно не впечатлил, хотя я никоим образом этого не выказал. Скорее наоборот.

— Ого, вот это громадина! Сколько в ней тысяч тонн водоизмещения, Бэйли?

— Почти семь, ваше величество!

— Н-да, впечатляет, впечатляет, не могли бы вы рассказать мне об его устройстве, — имея в виду корабль, попросил я.

— Разумеется, — тут же преисполнился сознания собственной важности этот индюк. — Основными особенностями нашего с мистером Уэствудом проекта стали броня по батарее от штевня до штевня, при неполном поясе по ватерлинии, а также скругленная корма новой формы, а также очень низкий центр тяжести. Паровые машины на корабле имеют диаметр цилиндров 2083 мм, а ход поршня — 1219 мм…

Слушая напыщенную речь начальника верфи и автоматически кивая, я невольно перенесся воспоминаниями к состоявшемуся на пути в Лондон разговору с сопровождающим меня в путешествии морским министром. Разговор состоялся на второй день после того, как форты Кронштадта пропали из виду и наш корабль смело рассекал воды Балтийского моря, оставляя пенящиеся буруны за кормой.

— Николай Карлович Краббе, морской министр, в кратчайшие сроки преобразовавший парусный деревянный русский флот в паровой броненосный. Министр, уже закрывший целую главу в истории Российского флота и