"Фантастика 2025-41". Компиляция. Книги 1-43 - Дмитрий Яковлевич Парсиев

— Руки подними, — скомандовал я держа Артищева, а вернее, Грицука Льва Никанорович, на мушке. — Повернись ко мне спиной.

— К чему этот цирк, Морозов? Я не урка, я не буду сбегать. Мне некуда бежать. Я уже не молод, чтобы бегать.

— Спиной встал, руки! — снова рявкнул я.

От его спокойствия веяло опасным и чем-то смертельным. Хотелось скрутить его прямо на месте, не разворачивая, но я принял меры предосторожности, не подходил к нему, пока не выполнит мои указания. Мало ли, что у него там под пиджаком или в рукаве припрятано.

— Хорошо, если тебе так угодно, — Святоша повернулся и поднял руки.

Я подошел вплотную и ткнул его в лопатку стволом, обозначая пистолет, а после чуть убрал ПМ на небольшое расстояние от спины, чтобы задержанный не чувствовал дистанции до оружия и не захотел попытаться его выбить или выкинуть, что-то еще.

В таком положении свободной рукой пошарил по карманам редактора, охлопал все складки одежды. Чисто.

Потом подсек его ноги своей ногой и повалил на линолеум.

— Мородой в пол! Не двигайся!

Придавил ему поясницу коленом, сунул пистолет в кобуру, но закрывать ее пока не стал. Вытащил из кармана наручники и скомандовал:

— Правую руку за спину!

Грицук старший подчинился и завел руку назад. Щелкнул браслетами на его запястье, сковав дужкой почти до самого крайне возможного тугого положения.

— Левую руку за спину!

Святоша снова подчинился. Пыхтел и терпел. Я с ним не церемонился и делал все грубо. Вот и второй браслет замкнулся. Теперь его руки сцеплены за спиной, сбежать не сможет, если даже очень сильно захочет.

Я встал, просунул руку ему под локоть, а второй схватил под горло и поднял его на ноги.

Взгляд у палача по-прежнему спокойный и одновременно презрительный, будто я пыль у его ног, а не милиционер, который его победил, одолел… Я поднял трубку телефона и стал крутить диск.

— Как ты меня нашел? — спросил Святоша, когда я усадил его на стул. — Я все сделал, чтобы тебя запутать.

Я не удостоил задержанного своим вниманием. Подождав, когда пройдут гудки и на том конце провода появится абонент, тихо, почти шепотом проговорил:

— Алло, привет, это я. Подъедь к редакции… Срочно. Жду.

Повесив трубку, продолжил разговор с задержанным.

— И не только запутать, — усмехнулся я. — Тебе напомнить? Ты еще пытался меня убрать с помощью своего племянничка. Сафрона… Он убил очень уважаемую женщину в том общежитии, где я живу. Непросто так ты навязался тогда с Зиной в ресторан, когда понял, что она встречается с нами… Ты хотел выяснить, где я живу. Еще и проставлялся, угощал весь столик. Думал, что напоив меня, упростишь задачу Сафрону. Но я не ночевал в ту ночь в общежитии. Ты просчитался.

— И про Сафрона ты знаешь? — в его глазах промелькнуло удивление, и даже некоторое уважение, но оно быстро испарилось.

— Знаю…

— Если так… То получается, ты с ними в команде работал? Ты не просто мильтон.

— С кем это с ними? — валял я дурака.

— Ты сам знаешь, — устало вздохнул Святоша. — С теми, кто охотится на таких, как я… Я думал ты кинолог, мент, а ты….

— Я и есть мент, вижу ты очень устал за много лет, что скрывался. Устал прятаться. Так? Поэтому ты заказал представление Сафрону? Хорошо придумал — подставить Жорича, выдать его за себя, и избавиться от вечного преследования со стороны КГБ.

— Жорич — удобный кандидат. — Кивнул с кривой улыбкой Святоша. — Ты его убрал и все должны были прекратить поиски палача. Почему ты продолжил?

— Стигматы, — проговорил я.

— Что?

— Появилась информация, что у Святоши были шрамы от гвоздей на обеих кистях. А у Жорича их не было. У тебя все руки в шрамах, ты просто скрыл стигматы ожогами. Это был первый признак. Косвенный, но все же.

— Черт возьми… — скрипнул зубами Святоша. — Неужели я прокололся на такой ерунде?

— Не только, — я вытащил из кармана фотокарточку, которую отпечатал с фотопленки Зины эксперт Загоруйко. И показал задержанному. — Вот глянь, ты тут задремал на снимке малость у себя в кабинете на вот этом диванчике. А в руках у тебя любопытная книжка. Немецкое издание. Узнаешь? Да, это «Фауст» на немецком. А в ресторане «Аист» ты, помнится, утверждал, что не любишь немецких философов и Гёте никогда не читал и не собираешься читать.

— Кто меня сфотографировал? — снова удивился Святоша. — Я такого не помню…

— Конечно, не помнишь, — хмыкнул я. — Дрых и ничего не видел, а книжулька эта на груди обложкой вверх. Нашелся добрый человек, щелкнул тебя. Чтобы пленку доснять и отдать в проявку.

— Зина, — зло закивал редактор.

— Ее показания мы приобщим, и фото тоже.

— В этом нет необходимости, я не собираюсь отпираться.

— Вот как? Все бы так сотрудничали со следствием. Но если обманешь, я тебе устрою веселую жизнь.

— Отнюдь… я хочу еще пожить. Я многое расскажу. Пусть все газеты пестрят заголовками обо мне. Боже, как же я устал прозябать в тени и прятаться в этом мерзком городишке.

— Славы захотелось? Известности?

— Не то что бы славы… Я жить хочу. А пока я даю интервью, встречаюсь с прессой, пусть даже через решетку — я буду жить. Скажу, что очень сожалею, о том, что творил. Народ у нас простой, любит раскаяния. Голову пеплом посыплю. Меня, конечно, кто-то все равно проклянет, но общественность с интересом будет следить за моей судьбой. За моим заключением, за ходом следствия и процессом в суде. Я стану героем. И однажды, кто-то даже ко мне проникнется. Еще, я напишу книгу. Это даст мне время пожить, ведь приговор могут приводить в исполнение годами. Тебе ли не знать.

— Хитрый план, — хмыкнул я. — Только что скажут эти самые люди и пресса, когда узнают, какие дела ты творил? Ведь это ты был тем полицаем, который приходил к вдове в 41-м в поселке Урицкий. Это ты вымогал с нее мзду за то, чтобы не выдавать раненного журналиста Захара Елизаровича Артищева, которого она прятала