Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

моя. Ничего, сил наберёшься. Тебе сейчас Фрося бульон сделает, куриный. Попьёшь его. Тебе нужно жидкого пить больше. — Наклонилась к ней и поцеловала её в лоб. — Всё у тебя будет хорошо.

— А Агнеша с Паулой и Айтан? — Спросила княжна.

— С ними всё хорошо. Отделались царапинами, небольшими порезами, да синяками. Но уже с утра скачут, как козы. Я им запретила тебя тревожить. Или пустить их к тебе?

— Пусти, Матушка.

— Хорошо. Ладно, пойду я. Проверю остальных раненых.

— А с татями что?

— А что с ними? Кого порубили, кого в полон взяли. Приказала повесить их вдоль дороги и указать, что это воры, тати и душегубы. Или пожалеть кого хочешь?

— Нет, Матушка. Всё правильно. Душегубов изводить надо.

Я кивнула и вышла из шатра. При входе в шатёр стояли мои сержант-дамы. Смотрели на меня вопросительно.

— Можете зайти, по проведать свою подругу. Она проснулась. Но смотрите, Ксюша ещё очень слаба.

Проверяла состояние своих раненых. Трое, к сожалению, до утра не дожили. Их не стали здесь хоронить, а я решила увезти в Великие Луки, чтобы отпеть в церкви и похоронить по-христиански. Когда разговаривала с одним из своих солдат, которому вчера наложила гипс на руку и зашила рубленную рану на груди, кираса спасла его от смертельного ранения, ко мне подошёл Богдан.

— Матушка…

— Что такое?

Богдан склонился мне ближе к уху:

— Ближник этого Василя, которого Айно взял вместе с его вожаком, хочет поговорить с тобой.

— Зачем?

— Жить очень хочет. Говорит, что у него есть, что сказать тебе, Матушка.

— Очень-очень хочет жить? Поэтому готов рассказать о своём вожаке?

— Да, Матушка.

— Хорошо. К моему шатру приведите его.

Богдан ушёл, я же не стала прерывать обход раненых. Закончив, вернулась к шатру. Рядом со мной постоянно находились двое палатинов, плюс, как минимум пятеро кирасир Алексея Кобылы, пешком, конечно. Но кирасиры держались чуть дальше, чем палатины. Около шатра на коленях, положив руки на затылок стоял ближний дружок Василя. Я подошла, встала перед ним. Он смотрел на меня снизу вверх.

— Ну и что ты мне хотел сказать?

— Пощади, Матушка-Государыня.

— И всё что ли? И я не Матушка для тебя, вора и душегуба.

— Пощади. Я знаю все захоронки Василя. И он вообще не Василь, это Никитка Рыбин, из детей боярских. — Ответил разбойник. Я взглянула на Алексея. Тот кивнул.

— И много там, в захоронках? — Задала вновь вопрос.

— Много. Я знаю все его захоронки, даже те, о которых, как он думает, никто не знает.

— Почему один из ближников князя Андрея пошёл заниматься разбоем?

— Якобы князь Андрей Старицкий прогнал его. Поэтому он и ушёл в лес, собрал свою ватагу.

— А это не так? Князь не прогонял его?

— Я думаю, что нет.

— Почему ты так думаешь?

— Иногда Никитка отлучался. Он говорил по делам. Он действительно ездил по делам. В Изборск и в Псков. Там у него свои люди. В Изборске двое из городской стражи. Причём один из них десятник. В Пскове один из людей городского дьяка. Первый помощник. Но иногда он уезжал дальше. Я следил за ним. Один раз он встречался в одной таверне, недалеко от города Холм. Человек этот хоронился. На нём был плащ с капюшоном, так, что со стороны лица видно не было. Встречались тайком. О чём они с Никитой говорили, я не знаю, не слышал, вот только, когда Никита уехал, я увидел лицо этого человека. Это был князь Андрей Старицкий. А Никита, как-то подпив медовухи, проговорился, что скоро он уедет в Литву и заживёт там, как настоящий боярин.

— Ты сейчас правду сказал? Не лги мне, а то с тебя с живого будут долго кожу снимать.

— Истинный крест, Государыня.

— Повторишь это всё в опросных листах в Службе Государевой Безопасности. В Разбойном приказе, у боярина Вяземского. А потом все захоронки покажешь. Только после этого, можно будет говорить о твоей дальнейшей судьбе. Как тебя зовут?

— Емельян я, из Залесья.

— Богдан, уведи Емелю. Стеречь его так же, как и этого Василя-Никитку и Яна Собесского. Но отдельно от них.

— Всё сделаю, Матушка.

Никифор притащил мне походный барабан. Я села на него. Рядом со мной пристроилась Марфа. Эта села просто на травку.

— Что думаешь, Марфа? — Спросила её. Она тоже присутствовала при допросе Емельяна.

— Андрей молод. Если хочет сбежать в Литву, зачем так сложно? Да ещё связался с лесными татями.

— А он связался с ними, Марфа? Или он, по сути, и руководил ими?

— Всё может быть. Но всё же, замараться разбоем на дорогах, как-то это для князя, Рюриковича из Великокняжеского домена, слишком уж.

— Андрею нужны были деньги, чтобы нормально устроится в Литве, а не быть приживалой. Рюриковичей и Гедиминовичей хватает в Литве, как блох на шелудивом псе. Выжать много со своего удела, на это надо время. Да и Государь, узнав, что братец собирает деньги, выбивая их из своих подданных, мог бы и начать дознание. А Василий, как и его отец очень нехорошо относится к тем, кто бежит в Литву. Сразу заносит их в список предателей и иуд. И разговор с такими очень короткий. Даже для близких родичей.

— Может по этому Андрей и решился на такое дело? Всё же разбоем, да если ещё выбирать кого грабить и ставить на поток, то злато с серебром можно быстро накопить. — Предположила Марфа.

— Возможно. На это сможет ответить этот Никитка или сам Андрей. Но у меня почему-то есть смутные подозрения, Марфа, что здесь не всё так, как видится. За Андреем может кто-то стоять. Сама подумай, зачем Андрею нападать на меня, если он хочет бежать в Литву? Да, понимаю, золото и прочие сокровища. Но всё равно. Даже польских и литовских наймитов сюда притащили.

— Ты хочешь сказать, Матушка, что главное было не золото Рейна?

— Нет. Это Андрей так мог думать, что главное золото. А кому-то нужна была моя голова. Если так, то, сначала убивают меня. Потом, что-нибудь сделают с Костиком и самого Василия в походе может стрела отравленная ранить или отравить его как-то через еду и питьё. И всё. Великокняжеская семья сошла на нет. Дашу можно не считать. Она девочка и трон,