Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

к Великому Риму. Так было не только в период Республики, но и когда сам Рим стал имперским. Вплоть до Константина Великого, который заменил эти буквы на христианский символ лабарум. Но так, как IX Испанский прекратил своё существование ещё до Константина, то я велела вышить именно эти буквы. IX Испанский никогда не носил лабарум, а значит и нечего начинать.

Богдан упёр конец древко аквилы в стремя. Обоз двинулся дальше. Ехали все молча. Напряжённые, готовые в любой момент открыть огонь по врагу.

Впереди, после того, как прошёл авангард из конных, перед первым фургонов рухнуло дерево, перегородив дорогу. Позади последнего фургона рухнуло второй, отрезая путь к отступлению. Тут же раздались выстрелы из пищалей и аркебуз. Стреляли сначала впереди, это били по авангарду, но тут же начали стрелять и по нам уже. Но мы сразу же соскочили с коней на землю, успели, так как были готовы к этому. Палатины, сержант-дамы и солдаты с кирасирами открыли ответный огонь по лесной чаще в обе стороны, из мушкетов и пистолей. В нам полетели стрелы и арбалетные болты. Айно и Аббас тоже стреляли в ответ из луков, причём с приличной скоростью. Из лесной чащи с двух сторон на нас кинулись тати. Сразу же началась рубка. Рубились саблями и мечами. Орудовали топорами и моргенштернами. Мои солдаты кололи штыками. Вокруг обоза нарастал шум боя, крики и вопли. Я тоже стреляла, потом начала рубится. Рубилась своей шашкой. Меня постоянно прикрывали мои фрейлины и палатины.

— Защищать аквилу! — Крикнула я. Богдан одной рукой удерживал римский штандарт, второй отчаянно рубился с каким-то воином в прекрасной пластинчатой броне и в шлеме с металлической личиной. Божен успел подскочить и рубанул по ноге противника Богдана. Тот взвыл и рухнул на одно колено. Тут же получил саблей по голове. Хорошая у Богдана сабля. Прорубила шлем. Или может шлем был такой?

Аббас, отстрелявшись из лука, бросил его и стал сражаться двумя саблями. Рубился он виртуозно.

На меня бросился какой-то бородатый мужик в грязном кафтане, с вилами. Грохнул выстрел из пистоля и лицо бородача превратилось в кровавую мешанину из мяса кожи и костей. Он рухнул, как подрубленный. Я бросила взгляд. Это Марфа разрядила свой пистоль. Сунула его в поясную кобуру и бросилась с саблей наголо на следующего врага. В какой-то момент нас начали теснить. Всё ж, хоть мы и знали о нападении, но так как они начали первыми, то сумели часть солдат и кирасир вывести из строя — убили или ранили. Бой всё больше набирал обороты. Увидела, как двое подскочили к карете и открыли дверцу. Сначала грохнул один выстрел, потом второй. Оба разбойника повалились на дорогу. Ко мне сумел прорваться ещё один в хорошей кольчуге и в шлеме. В руках у него был меч. М-да, против него моя шашка как-то не очень. Он попытался меня рубануть, но я сместилась правее, уходя от удара. Уронила шашку, выхватила из ножен стилет и прыгнула на него. Мы сошлись вплотную. Я даже обхватила его левой рукой за шею и вогнала узкий клинок стилета ему в левый бок. Лезвие идеально прошло, как игла в кольцо кольчуги. Он дёрнулся. Но тут же ему в правый бок, вогнал четырехгранный русский штык один из солдат. Мой противник выпустил меч, захрипел и стал заваливаться на спину. Я отпустила его.

— Это тебе мой поцелуй от Ливонской Волчицы, сволочь. — Крикнула ему. В этот момент услышала болезненный девичий крик. Кто? В паре-тройке шагов от меня на землю стала оседать Ксения, рядом с ней тут же встала, прикрывая подругу Агнеша. Она выстрелила из пистоля. И когда успела перезарядить? Потом начала сражаться саблей. К ней подтянулась Айтан. Вдвоём они зарубили воина в кольчуге. Что с Ксюшей я тогда не узнала, так как ярость схватки, её темп закрутили меня. Пришлось отбиваться ещё от одного. Билась не своей шашкой, а чьей-то саблей. Даже не поняла, как она оказалась в моей руке.

И тут услышала крики: «Корпус! Корпус!» Увидела кирасир, много, они выскакивали из чащи, прямо на конях. Из леса бежали и пешие кирасиры, с палашами наголо. Стреляли из пистолей. Натиск на нас сразу ослабел. Тати кинулись в рассыпную. Но куда там. Вокруг были мои кирасиры. Их становилось всё больше и больше. Меня, моих девчонок и часть парней из палатинов сразу же окружили всадники, чуть ли не тройным кольцом. Я бросилась к Ксении.

— Ксюшенька, что с тобой, девочка моя. — Воскликнула я, приседая около неё. Княжна была бледная. Агнеша встала на колени и придерживала в сидячем положении подругу. На мундире Ксении была кровь. Мундир был порван в правой стороне груди. Оттуда торчал обломок стрелы. Стрела пробила кольчугу.

— Прости, Матушка. — Тихо сказала княжна.

— Тебе не за что просить прощение. Всё будет хорошо, Ксюша. Сейчас я выну стрелу. И ты поправишься. Так, парни, с багажного отделения кареты вытащите мой шатёр и быстро установите его. Ксении нужно сделать операцию, вынуть стрелу. Да и других раненых достаточно среди моих кирасир и солдат. Быстрее только!

Божен с Ильёй кинулись к карете. Я огляделась.

— Богдан, где Айно и Никифор?

— Не знаю, Матушка. Вроде в бою видел их. — Он сам закрутил головой. Но обоих палатинов не было.

— Они оба с каким-то мужиком вскочили на коней и поскакали в лес. Вон в ту сторону. — Ответил Аббас и указал на северо-запад, откуда мы двигались.

— Понятно. — Ответила я, хотя ничего было не понятно. Куда они унеслись?

К нам подскакал на коне дядька Евсей, полковник, командующий Московским Корпусом. Он резво соскочил с коня и подбежал ко мне.

— Жива, Матушка-Государыня?

— Жива, дядько. А вот Ксюшу мою зацепили… Евсей, а как ты здесь оказался, да ещё со столькими кирасирами?

— Саша, дочка, ты же сама мне писала и отправляла гонца. А мне сообщили, что в этих местах тати лютуют. Вот я и выдвинул сюда два эскадрона тяжёлой кавалерии. Вижу, успели вовремя.

— Вовремя, дядюшка. Вовремя, благодарствую тебе. Что-то много татей. Вон даже литвины с ляхами здесь.

— Вижу я. То не простые тати. То, что ты большую казну в неметчине взяла, это все знают. И в Москве об этом говорят.

— Взяла, дядька. Вон на Богдана посмотри.

— Видел я. Что это за прапор с орлом он держит и что написано на нём?