Александра. Большая игра. (книга вторая) - Олег Ростов

— Ну так говори. Я один из шести палатинов Матушки-Государыни.

Мальчишка взглянул на Айно. Вытер слёзы.

— Врёшь поди. Грешно сироту обманывать.

Айно усмехнулся.

— Почему вру? Я правда, один из палатинов.

— Поклянись Пресвятой Богородицей и крест свой нательный поцелуй.

— Клянусь Пресвятой Богородицей, что я один из шести палатинов Матушки-Государыни. Вот крест в том целую. — Айно вытащил из-под кителя нательный крест на серебряной цепочке и поцеловал его. Слёз на лице у мальца уже не было. Он кивнул Айно.

— Дядька Игнат сказал, что на вас напасть хотят. Сказал, что вы везёте большие сокровища. Злато и серебро, что Государыня взяла в неметчине.

— А кто напасть хочет?

— Василь. Он атаман у одной большой ватаги. Но его людей недостаточно и он позвал ещё две ватаги. Они хорошо вооружены. Сабли, мечи есть, сулицы. Луки татарские и заморские самострелы. А ещё мушкеты у них есть и эти… Как их… Ардебузы.

— Аркебузы. — Поправил мальца Айно. Тот кивнул.

— Да они и пищали. А ещё дядька Игнат сказал, что этот Василь не из простых. Не из смердов и у него в Изборске и в Пскове кто-то есть.

— А откуда твой дядька Игнат про то знает?

— Так мы с ним в одной ватаге, которую этот Василь позвал к себе на помощь.

— Понятно. Пошли со мной. — Айно положил мальцу руку на плечо.

— Куда? — испуганно спросил тот.

— К Матушке-Государыни. Сам ей всё и расскажешь.

— К самой Великой Княгине? Не, дядько, боязно мне. А если она меня велит бить плетьми?

— Не велит, если лжу говорить ей не будешь. И наоборот, наградить тебя может. Тебя как зовут то?

— Афонька я, дядька.

— Ну что, Афонька, пошли давай…

…Смотрела, как мальчишка жадно ел похлёбку с куском мяса. Заедал куском хлеба.

— Афанасий, — обратилась к нему полным именем, — скажи, а сколько в твоей ватаге мужиков?

— Четыре руки и ещё одна ладонь.

— Двадцать пять. А у этого Василя?

— Не знаю, Матушка. Он с нашим атаманом встречался с ещё тремя своими ватажниками. А сколько их даже дядька Игнат не знает.

— И где они хоронятся тоже не знаешь?

— Не знаю, Матушка. То мне не ведомо.

— Кушай, кушай Афанасий. Тебе расти надо, взрослым становится, настоящим мужем. Скажи Афанасий, а ко мне в Корпус пойдёшь?

— А что это? — Мальчишка остатками куска хлеба вытер тарелку, потом съел их.

— Там учится будешь. Тебе форму дадут, красивую. Есть от пуза будешь. Будут учить как саблей биться, на коне скакать или из пушки стрелять.

— Так кто меня сироту возьмёт. Только плетей дадут. — Ответил шкет лет 10–11.

Богдан с Боженом и Ильей засмеялись. Айно только усмехнулся.

— Не бойся, не дадут. Ты сейчас возвратишься к дядьке Игнату. Скажешь, что как только его атаман сговорится с Василем, пусть тебя ко мне отправит. Моих палатинов ты сейчас видишь здесь. К любому из них подойдёшь, или к солдату. Скажешь: «Слово и дело Государево». Тебя отведут либо ко мне, либо к кому из палатинов. Либо вот к Марфе.

— К боярыне? — Спросил Афонька, глядя на Марфу. Та усмехнулась, покачала головой.

— Не к боярыне, Афоня. Я офицер Корпуса. — Сказала Марфа. У мальчишки глаза округлились. Он взглянул на меня.

— Девка служит у тебя в войске?

— Не девка, Афоня. Больше так не говори, а то точно плетей получишь. Марфа офицер Корпуса и очень серьёзный. А ещё есть сержант-дамы. Они все тоже служат в Корпусе. И все они княжны… ну ладно, рот прикрой, а то ворона залетит. — Я улыбнулась. — Афоня, главное для Игната узнать место, где они захотят напасть на меня. И сколько та… Ватажников будет. И если возможно, то узнать, где этот Василь хоронится со своей ватагой.

— Я скажу, Матушка. Только наш атаман не хочет нападать на твой обоз. Говорит, что дело плохо может кончится.

— А что Василь?

— А он смущает его, что злато много и он, и вся ватага могут не знать нужды до конца дней своих. Есть и пить на серебре.

— Понятно. Поел, Афоня.

— Поел, Матушка. Благодарствую тебе.

— По темну уйдёшь. Тебя палатин Айно проводит. Будь очень внимателен. Оглядывайся. Главное, чтобы тебя не заметили.

Когда Айно увёл мальчишку спросила у Марфы:

— Что думаешь?

— То, что уговаривает, это понятно. Вот только никакого злата и серебра атаман Аникея, в ватаге которого ходят Игнат и этот Афонька, и вся его ватажка, кто останется жив, не получат. Убьют их, это хлебом не корми, Матушка. Такими богатствами делится не принято у лесных татей. А учитывая, что этот Василь не из простых… Я думаю, что и имя у него не настоящее.

— Посмотрим, какое у него имя. — Ответила я…

Утром следующего дня оба обоза выдвинулись из Изборска. Двинулись по тракту, сначала строго на восток к Пскову, потом ушли на ответвление дороги, на юго-восток, в сторону Острова. Там тоже была переправа через Великую. От Острова планировала двигаться так же на юго-восток к Великим Лукам, что на Ловати стоят. От них повернуть строго на восток, до Ржева и Зубцова. А от них уже рукой подать до Москвы.

Парацельса я взяла с собой. Он ехал в одном из фургонов, в котором были сундуки. Можно сказать, ехал на злате и серебре. Я везла его в Москву, показать свой Госпиталь. Я ему о нём много рассказывала, и он горел желанием сам всё увидеть и поработать там.

Я ехала на своём коне. Меня окружали мои сержант-дамы. Все экипированы. Под мундирами у них были кольчуги. Хорошие кольчуги, миланской работы, такие же, как и моя. Айтан надела на левую руку круглый щит. Вторым кругом защиты вокруг нас с фрейлинами ехали палатины. У этих поверх кителей были надеты кирасы. На головах шлемы. Отличался только Аббас. Он был в полном тяжёлом персидском доспехе. Это я ему разрешила его носить. Я подарила ему его. Сейчас он ехал чуть впереди, его лицо закрывала кольчужная личина, оставив только прорези для глаз. У него было две сабли в ножнах. На спине круглый щит, в руках персидский лук. Тут же сбоку, крепился к луке седла колчан со стрелами. Аббас управлял конём коленями. У