Обратный отсчет: Проект "Геката" - Токацин

— Хорошая идея, — пробормотал Гедимин, возвращая пластины на место. — В вакуум все эти штуковины. А лучше — в лабораторию Лиска.

…Двери с шипением закрылись за ними. На сарматов, оторвавшись от телекомпа, с удивлением смотрел филк в сером комбинезоне. Увидев Хольгера, он быстро потянулся за откинутым шлемом.

— Этого мало, Амос, — химик недовольно сощурился. — Иди за тяжёлой защитой. Здесь Гедимин — а значит, можно ожидать чего угодно.

Сармат недоумённо покосился на него и даже решил было обидеться, но тут вспомнил, где слышал имя «Амос», и удивлённо мигнул.

— Амос Атабаска? Снова работаешь с Хольгером?

Филк на секунду высунулся из вскрытого скафандра, кивнул и снова убрал голову под шлем, дожидаясь, когда пластины брони сомкнутся на груди. Его «защита» была сделана по образцу тяжёлых скафандров Гедимина и Хольгера, так же в семь слоёв, только сами пластины были тоньше.

— В вакуум, — поторопил сармата Хольгер. — Амос, сиди тут. В случае взрыва вызывай медиков и ликвидаторов.

«У них тут и отдельные ликвидаторы…» — Гедимин вспомнил, как быстро расчистили его испытательный отсек после всех аварий — и при этом не попались ему на глаза. «Надеюсь, всё сработает как надо. В ядерный могильник все взрывы…»

Технология малых испытаний давно была отработана: защитный купол в три слоя, рука под ним, стержни по краям, объект по центру… Убрав защитное поле, Гедимин медленно отодвинул ипроновые пластины, подставляя новую линзу под излучение. Ирренций — надёжный, испытанный «лунник» — ярко вспыхнул, дозиметр запищал, — в следующую долю секунды Гедимин уже лежал на полу, направив на конструкцию наручный «арктус», и кидал в неё плёнки защитного поля — одну за другой, вслепую, не глядя на результат. Писк дозиметра не умолкал — сигма-излучение прорывалось сквозь все барьеры, но омикрон-кванты до прибора не доходили — а значит, поле всё-таки выдерживало. Полминуты спустя Гедимин рискнул посмотреть, что происходит. Защитный экран вздулся мыльным пузырём, переливающимся всеми цветами радуги, под ними что-то бурлило, разлетаясь во все стороны одновременно. У выхода, направив руку на раздутый шар, лежал Хольгер и кидался защитными полями. Кипение под экраном не утихало — что-то непрерывно подогревало его.

«Мать моя пробирка…» — обречённо выдохнул Гедимин, рывком подползая к шару и резким движением просовывая руку под экран. Пальцы обожгло, по броне полоснули мелкие осколки — но раздутый экран тут же обмяк и уменьшился втрое. Сармат на ощупь вытянул наружу два почти целых стержня — их немного посекло стеклянными осколками — и шар ужался до размеров кулака. Реакция прекратилась.

— Замечательно, — пробормотал Хольгер пару минут спустя, приподнимаясь на локте и рассматривая остатки стенда. Два стержня из четырёх сохранили первоначальную форму, ещё два оплавились, и в размягчённую оболочку врезались мелкие чёрные осколки, от линзы осталась горсть крошек и пыли.

— Как это вещество называется? Взрывное стекло? — Гедимин вынул из ладони осколок и выразительно хмыкнул.

— Да уж, Линкен нам помог… — пробормотал Хольгер, с опаской глядя на его руку. — Броню пробило?

— Первый слой, — отмахнулся ремонтник. — Я не потащу это вещество в реактор. Пусть его Линкен забирает.

— М-да, — Хольгер посмотрел на стенд и вздохнул. — Сэкономить на обсидиане труднее, чем казалось.

— Работаем с тем, что есть, — Гедимин вынул из брони последний осколок и положил на стенд.

— А этот процесс гашения реакции, — Хольгер кивнул на его руку, — его нельзя оптимизировать? Так ведь кисть оторвёт… Носи с собой хотя бы ипроновую пластину для таких случаев!

— Ипроновая пластина не чувствует, куда надо встать, — отозвался Гедимин, заворачивая руку в защитное поле. — Надо было спросить у Конара, как они проводят такие испытания. А теперь уже не узнаешь…

27 февраля 37 года. Луна, кратер Драйден, научно-исследовательская база «Геката»

«Нет, движущийся излучатель не годится,» — Гедимин, с сожалением вздохнув, повертел часть механизма в руке и отложил в контейнер с пометкой «разобрать». «Придётся ставить стационарные над каждой сборкой. Войдёт в состав управляющей дуги…»

Над выходом из дезактивационного шлюза мигнул светодиод — кто-то просил разрешения войти. Гедимин удивлённо хмыкнул — последнюю неделю в его лабораторию не заглядывал даже Константин.

— Хорошей работы, — вяло поприветствовал его Хольгер, входя в мастерскую. За ним шёл угрюмый Амос. Мельком взглянув на Гедимина, он снова уткнулся взглядом себе под ноги.

— Здесь выставлены экраны, — сказал Хольгер Амосу, опускаясь в ближайшее кресло. — Никто с нами не свяжется, пока мы отсюда не вышли.

— Это хорошо, — отозвался лаборант, не выражая особой радости. — Но лучше нам вернуться.

Хольгер качнул головой.

— Это без меня, Амос. Можешь участвовать, но я не буду.

— Да мне тоже… — пробормотал филк, оглядываясь на Гедимина. Тот сильно подозревал, что разговор не предназначен в том числе и для его ушей, но кто-то забыл переключить коммутатор, — и сделал вид, что ничего не слышит и полностью поглощён изучением действующей модели электрогенератора.

— Это прямой саботаж, — вполголоса сказал Амос несколько минут спустя. — То, что ты предлагаешь… Саботаж или даже диверсия.

Хольгер фыркнул.

— Я просто не хочу к этому прикасаться, Амос. Даже самым длинным манипулятором. Это сделают и без нас, не сомневайся. Если Ассархаддону что-то понадобилось…

Гедимин, уже не притворяясь, что его интересует только генератор, повернулся к Хольгеру и удивлённо посмотрел на него.

— Что там у вас?

— Ничего интересного, атомщик, — отозвался Хольгер. — Мы посидим тут у тебя, ладно? Надо сбросить кое-кого с хвоста…

— Если это Ассархаддон — он знает, как открыть шлюзы снаружи, — предупредил Гедимин. Сарматы угрюмо переглянулись.

— Я помню, атомщик, — бесстрастно ответил Хольгер. — Я объяснюсь с ним… несколько позднее. Что это у тебя? Модель реактора в полной