Моя чужая новая жизнь - Anestezya

— Понятно.

Он молчал, судя по напряжённому взгляду, что-то прикидывая, затем с напускной весёлостью спросил:

— Он подослал тебя уговорить меня перейти на их сторону?

— Да.

— Это бесполезно, — жестко отрезал он. — Я никогда не стану предателем.

— Я знаю и потому, как видишь, даже не пытаюсь, — наконец-то в его глазах мелькнул живой интерес. — Но боюсь, Ягера не устроит твой ответ.

— Я уже сказал, что не боюсь пыток. Что значит одна моя жизнь, когда на кону стоит победа?

— Мне показалось, у гауптмана личный интерес сломать тебя.

Вряд ли конечно он мне что-то расскажет, но, а вдруг? Раз уж Ягеру присралось цепляться к сомнительным деталям, может и мне удастся кое-что раскопать о нём.

— А что ж ты у него не спросишь? — хитро прищурился он.

— Спрашивала, — усмехнулась я. — Не говорит.

— Ну ещё бы он сказал, — неожиданно легко рассмеялся парень. — Я бы тоже молчал, если бы мою дивизию в пух и прах разбил один-единственный танк.

Вот оно что. Значит, у них давняя и можно сказать личная вражда.

— Я пойду, — положенное для проникновенной беседы время я отсидела, а ему надо отдыхать, как собственно и мне — неизвестно ещё, что будет вечером. — А ты всё-таки поешь.

Уже у дверей мне прилетело весёлое:

— Как звать-то тебя, переводчица?

Я так давно не слышала своего настоящего имени…

— Арина.

— Как няню Александра Сергеевича?

Ещё один умник. Сколько я в своё время намучилась, особенно в школе. Ну, дедуля, ну, удружил, это ж его была идея так меня назвать. Имя мне в принципе нравилось, но когда каждый второй шутит, поминая хрестоматийную няню Пушкина, это заебёт кого угодно.

— А что насчёт тебя? — заметив, что он сразу насупился, я поспешно добавила: — Я же не спрашиваю фамилию и звание, но как обращаться к тебе? «Солдат»?

Уже не рассчитывая на ответ, я повернула ручку:

— Николай.

На обед я не пошла. Кусок в горло не лезет, как представлю, что будет вечером. Даже страшно представить, что сейчас чувствует этот Николай, запертый в ожидании пыток. Он конечно парень стойкий, но Ягер же с живого не слезет, пока не добьётся своего. Не хочу видеть, как его будут избивать и калечить. До ужина я бесцельно слонялась по парку, но так ничего и не придумала. Палату охраняют, да и вряд ли Николай далеко уйдёт с таким ранением.

— А я уже дважды за вами посылал, — я вздрогнула от знакомого голоса.

— Вы не говорили, к какому времени мне нужно явиться, — я вяло пожала плечами.

— Ну, что там наш раненый? — Ягер бесцеремонно уселся рядом, благо лавочка широкая.

— Он по-прежнему стоит на своём.

— Что ж, придётся этого упрямца убеждать по-другому, — усмехнулся он и, легко поднявшись, протянул мне руку.

Меньше всего я хотела, чтобы он трогал меня, но игнор бы выглядел как явное хамство.

— Вы замёрзли? Пальцы совсем ледяные, — ладонь Ягера была на удивление теплой.

— Не очень, — мне приходилось буквально клещами тащить из себя ответы.

На крыльце как всегда толпились солдаты.

— Идите в палату, я скоро подойду, — Ягер кивнул какому-то солдату и распахнул передо мной дверь.

* * *

— Ты подумал над моим предложением?

— Я уже всё сказал.

Я со страхом ожидала, что вот теперь-то и начнётся треш, который я не раз видела в кино, но Ягер лишь ухмыльнулся и, подойдя вплотную к кровати, сказал:

— Вставай.

— Что, жалко марать простыни кровью руссиш швайн? — пробормотал Колян.

— Вставай, я третий раз повторять не буду, — чуть жёстче процедил Ягер.

Парень кое-как поднялся, хотя сомневаюсь, что он сможет куда-то идти. У него же не просто огнестрел. В бедро попали осколки гранаты. Я слышала, Йен часа два штопал его.

— Иди сюда, — гауптман приглашающе кивнул в сторону окна.

Николай едва заметно зашипел от боли, но кое-как, приволакивая раненую ногу, дошкондыбал.

— Ну и что это за цирк с конями? — тихо пробормотал он.

У меня же внутри разливалось нехорошее предчувствие — Ягер потащил его не на парк полюбоваться. Явно же хочет что-то показать. Пристроившись рядом с ними, я осторожно выглянула на улицу. Перед крыльцом стояли несколько военных грузовиков, а несколько солдат чуть ли не пинками сгоняли в кучу местных жителей.

— Раз ты отказываешься показать где мины, значит, поле разминируют они, — Ягер бесстрастно смотрел, как плачущих женщин начали запихивать по машинам.

— Да что ж вы за зверьё, — хрипло прошептал Коля. — Там же женщины… дети…

— Ты сказал мне отправить сапёров, но я не собираюсь рисковать своими людьми, — невозмутимо ответил гауптман. — Это твой выбор солдат, не мой. Я о своих людях забочусь. Если надо спалю хоть сто деревень и брошу всех жителей под мины, а вот ты, я смотрю, готов пожертвовать чужими жизнями, чтобы чувствовать себя победителем?

От этого ледяного, почти бесстрастного тона пробирало до дрожи. Я впервые сталкивалась с такой расчётливой, изощрённой жестокостью. Он мастерски бил по больному, вывернул всё так, что Николай как ни крути по уши в дерьме. Что бы он ни решил, груз вины ляжет на его плечи. Он молчал, с лица словно схлынули все эмоции. Я не знала. как бы поступила на его месте. Открыть немцам нужную дорогу — значит, армия снова понесёт потери. Что так, что этак гибели десятков людей не избежать.

— Прекратите…

Ягер выжидающе выгнул бровь. Вот же тварь, что ему этого мало?

— Отпустите их, я согласен!

Гауптман подошёл к двери, отдал солдату нужный приказ. Николай кое-как прохромал обратно на койку и с ожесточением смял карту:

— Если хочешь получить схемы, нужен другой масштаб.

— Хорошо, — кивнул Ягер. — Завтра мы поедем к мосту, лично покажешь, где спрятана взрывчатка.

— А где гарантия, что ты их не убьёшь? — вот, я тоже об этом подумала.

Пусть это звучит цинично, но что мешало этому гаду сразу отправить местных на минное поле? По-моему, его моральные принципы вполне позволяют такую мерзость.

— Я всегда держу своё слово, — оскорблённо вскинулся Ягер. — И завтра ты в этом убедишься.

Мы с Колей машинально